там. Потом зачистили, конечно, на нее тогда все силы бросили, он лично ее больше месяца утюжил…
Бориспольская трасса была поухоженнее, слов нет. Когда-то вокруг нее богатые люди коттеджи строили, сейчас часть снесли, часть так и стоит руинами, в них беженцы живут. Оттуда могут и РПГ засадить.
– Шестьдесят второму – пусть птичка пройдет над развалинами на три часа по всей их длине.
– Принято, птичка пошла…
Сам генерал Бала чувствовал себя далеко не в своей тарелке от этого разговора: он когда-то служил в Ираке, командовал сектором и хорошо узнал американских гражданских, может, даже лучше, чем военных. Америка сильно меняет людей: они становятся циничными и ничего не прощают. И еще… вот этот человек, тот, что сидит рядом с ним и недобро молчит, – он все-таки не поляк, он американец, и сейчас затронуто его личное, то, что трогать нельзя. Вообще, когда обсуждали все это, он высказался против того, чтобы разговаривать с американцами в таком тоне, но решение было принято, и он как боевой офицер должен был его исполнить. Но он понимал и то, что американцы, вне зависимости от того, выполнят они их требования или нет, этого не забудут и когда-нибудь жестоко накажут их. Генерал начинал служить при русских, и с ними было проще – они или разбирались сразу, или прощали – тоже сразу. А эти – нет, эти не простят…
– Господин госсекретарь, – решился генерал.
Долан не ответил.
– Сэр, вы тоже должны нас понять. У нас безвыходная ситуация, речь идет даже не об этой территории, речь идет дальнейшем существовании Польши. И в России, и в Германии к власти идут в чем-то родственные силы, эти силы являются глубоко националистическими и ненавидят Польшу. У вас не было тридцать девятого года, у нас он был. На нас напали с двух сторон и разорвали на части, только доблестная американская армия, высадившись в Нормандии, положила конец фашизму. Мы, поляки, должны сделать все, чтобы это не повторилось. И вам, американцам, тоже будет невыгодна новая фашистская ось от Берлина до Владивостока.
– Вы все сказали, генерал. Я тоже все сказал. Вы приняли решение – шантажировать Америку. Последствий этого не избежать…
– Ноль шестьдесят первый, птица совершает облет над городом. Сектор чист, прикрыт местными силами.
– Вас понял, занять позицию на точке один-один-семь-пять-девять-семь.
– Принято…
На горизонте был Киев, вертолет уже летел над пригородами, и полковник принял решение подняться еще чуть повыше…
Кто-то снова постучал в люк, майор вопросительно посмотрел на стрельца, командующего этим сбродом.
– Ваш пропавший подчиненный? Откройте…
Маленький светловолосый стрелец протиснулся в десант.
– Жили мы красиво, жили мы бахато…
– Рядовой Марек Охлюпко, объясните пану проверяющему, почему вы покинули пост? – предупреждая все вопросы и глупости, грозно сказал командир отделения.
– Так это… пан проверяющий… – Марек
