лучше бы хоть маленький кусочек сыра вернула. А то сил совсем не осталось. Ноги за ветку совсем не держатся. Видно почуяла, что с голоду совсем ослабла. Мной закусить решила. Не бывать этому», – ворона крыльями взмахнула, да обратно сложила, камнем на землю упала. Лиса подошла и говорит:
– Что, ворона, совсем обессилела? Может, споёшь соловушкой напоследок.
А сама так хитро на ворону поглядывает да носом толкает её. Та крыльями забила да клювом лису в нос тюк. Лиса завизжала, упала, лапками мордочку обняла. Тут ворона взлетела на нижнюю ветку берёзы да кричит:
– Так тебе, лиса, не всё масленица. Отвечать надо за поступки хитрые да коварные.
Крыльями взмахнула да на лису налетела, и давай её клевать да приговаривать:
– Не воруй, лиса, не воруй. Не грабь да других, от голода, помирать не приговаривай.
Бежит лиса да к земле припадает, пытается в траве высокой спрятаться. В лес забежала. Ворона над ней летит, клюёт. Лиса в нору спряталась. Ворона рядом опустилась, гордо вышагивает, в нору заглядывает. Лиса боится выйти, кричит:
– Что тебе надо, ворона? Оставь меня в покое.
– Нет не оставлю! – отвечает ворона, – умру, но не отступлюсь. Чтоб и ты познала голод лютый.
Вдруг из норы кусочек махонький сыра вылетел да вороне под ноги.
– На, соловушка, – кричит лиса, – забирай сыр и проваливай!
Ворона сыр в клюв взяла, да и взлетела на дерево. Расположилась поудобнее, кусочек на ветку положила да склевала. Довольная сидит. Лиса из норы нос высунула, нюхает.
– Что, лиса, на свободу хочешь? Иди уж не трону тебя, но знай: не воруй да не грабь, к гибели никого не приговаривай.
Лиса вылезла да рядом с норой легла с опаской на ворону поглядывает, боится. Ворона слетела с дерева, лиса тут же в норе скрылась.
«Вот те на! – удивилась ворона. – Лиса меня боится. Видно и на неё можно найти управу. Главное – не бояться». Крыльями взмахнула, да и скрылась в лесу, оставив лису в недоумении да в размышлениях о том, что не поздоровится ей, если захочет, кого обмануть да сгубить.
Ночь, улица, фонарь, аптека
– О, Боже мой, Нстасья Пална, доктор только что ушёл. Ну, что ж мне делать? Аптека закрыта. Ночь уже…
– Дорогой вы мой, Пафнутий Иванович, да не беспокойтесь вы так. До утра бы дожить, – женщина театрально приложила руку к груди, – ничего страшного, дорогой вы мой, – вздохнула, – ох…
– Что с вами, голубушка, неужто совсем плохо?
– Да сядьте вы наконец. Что ж вы всем телом надо мной склонились… воздуха и так не хватает! – вскричала женщина, оттолкнула, склонившегося над ней, Пафнутия Ивановича.
– Голубушка, вам видно лучше стало. Вон в голосе сколько здоровья, да и в руке вашей сила есть.
– Ну,
