роз ли Христу постелить,Он со алыми в ясном уборе,
И кровавой слезы не прелить —
Возгорят все на каждом соборе.
Ах, Господь, ангелочки Твое
Опоздали и мечутся туне,
Как избывно теперь житие,
Пусть святых отпоют во июне.
А не будется алых цветков,
За венцом огони расточатся,
Мы накрасим еще лепестков,
Яко святым цвета поручатся.
LXI
Больно видеть, Господь, воскресения свет,
Розы свежие нам и не бросили в гробы,
На скатерки с вином излился черноцвет,
Каждый потчевал здесь хлебосольные сдобы.
Только вежды цирцей нерассказно страшны,
Только наши персты не имают колечек,
Их не снять и слезой не прелить ложесны,
Травны мы от воды черных кривичских речек.
И чистец перешли, и раздали цветки,
И, Господе, поем в жизнетратных адницах,
И на горьких венцах все горят лепестки —
Чернь воспомнит еще о стозвонных музыцах.
LXII
А и блеклые наши цвета
Восприветит Христос, чтоб явиться
И речи: «Кровь сиих излита,
Время ею настанет дивиться».
Узрит Он и розарный тернец,
И сиреней исцветья златые,
Повелит в свой заплести венец
Маргаритки, они ль не святые.
Как не станется красных цветков,
Не достанет Христосу любови,
Мы накрасим еще лепестков —
Яко рдятся прелитые крови.
LXIII
Кричат с высоких колоколен,
Точатся маковки златые,
Пресечь Христос один и волен
Сии кликушества пустые.
Глагольте, ангелы, возвестно,
Как не звонят, хотя снемеют,
Витым черницей Слово лестно,
Благих ли жалобить посмеют.
Не хватит краски на церкови —
И что гореть всезлатно митрам,
Тогда слиются нашей крови
Ручьи ко Божиим палитрам.
LXIV
Будут мертвые эльфы парить,
Расточаться во цвете багровом,
И тогда нас решат одарить
Всецветенными светом и Словом.
Змеи выели ярь-очеса,
Возгляните: се черные свечи,
А еще подаем голоса,
Яд лием со немеющей речи.
Свет нагорный огонем пронзит
Фарисейские тризны и свечки —
И речения кровь исказит,
Мы ее завивали в колечки.
LXV
От любови, Господь, мы и стали черны,
И лебяжьи пуха по тщете растеряли,
Как церкови горят и краснятся млыны,
Изнемеем теперь, аще кровию пряли.
И стоим пред Тобой без юродных венцов,
Чтят венечную Смерть родовые пенаты,
На чужбине Твоих собивали агнцов,
Слезы их упеклись в терневые караты.
Только мы и сличим воздыханье чумы,
Червный
