свое время – темное – нечисть оказалась от добычи отрезана. Ближе к утру волоты озверели настолько, что подрались между собой. Потом самые крупные убрались в лес несолоно хлебавши. А молодь затаилась неподалеку, лишь иногда выдавая себя гулкими вздохами и лопотанием.
Илья ночью не присел ни на миг. В углу лежал меховой плащ, можно было прикорнуть вполглаза без боязни замерзнуть. Но храбр не стал разводить огонь в каменке и лучинам дал погаснуть. Бродил по темному двору из угла в угол – опасался, что матерая тварь, может, сам Соловый, наберется духу пробежать между кострами. А еще слушал, очень внимательно слушал. И принюхивался.
На слух выходило, что волотов действительно пятеро. Двое старых, двое средних, один мелкий. Как эта ватага учинила такой страшный разбой и обратила в бегство дружину, удивляться не приходилось – даже Петровичи, тугоухие и начисто лишенные воображения, терпели посвист Солового с трудом. И то их воодушевляло присутствие Ильи. Без него отважные храбры мигом намазали бы салом пятки. Выдержать сатанинское пенье волотьего хора было выше человеческих сил.
И в драке один на один даже самая мелкая тварь легко убила бы безоружного человека. Еще проще ей погубить коня – прыг на шею, да за горло зубами. Илья невольно поежился, вспомнив о любимой Бурке, вечно сонной на вид. Кобыла была уже в годах, скоро надо искать ей замену, а где еще такую громилу взять, они не часто родятся… Бурка с хорошего разгона затоптала бы в кровавый блин даже старого волота, но прыжок на шею был для нее верной смертью. И хотя к своему разбойничьему свисту Илья кобылу приучил, кто знает, как бы она себя повела, рыкни на нее Соловый.
Нет, ни простой дружинник, ни самый хорошо обученный боевой конь не годились против волотов. Добрыня знал, кого сюда посылать. И недаром князь с ним согласился.
Начало светать. Костры почти догорели. Илья встал в угол и весь обратился в слух. Вот потрескивают угли. Вот дышит во сне один из Петровичей, второй не спит, хорошо. А нечисть? Неужто вся ушла?
Шорох. Еле слышный шорох за стеной кладовой. Нет, не за стеной – по стене.
Бац!!! И в ответ – звериный визг.
Илья схватил лук, одним движением надел тетиву и выскочил со двора, по ходу накладывая стрелу. За Петровичей он не волновался. Если Лука приложил кого кистенём в лоб, там беспокоиться не о чем.
Костры едва тлели. Вблизи чужаков не было кроме того, что влез на конюшню. Илья отбежал шагов десять, развернулся и встал к лесу грудью, высматривая, вынюхивая, выслушивая нечисть.
Из кладовой доносились глухие тяжелые удары. Каждый удар сопровождался тонким бабьим взвизгиванием.
Илья опустил лук. Похоже, остальная нечисть убралась глубоко в лес – спать. Ну, один волот уже добыча. Дюжина гривен Петровичам, да и себе какая-никакая радость от выполненного дела.
Бить в кладовой перестали, теперь оттуда слышалась какая-то странная возня. Потом раздалось негромкое утробное подвывание. Будто бы женское. Илья недоуменно поднял брови. Снял тетиву, убрал в кошель на поясе. И поспешил к Петровичам.
– Вы… Вы чего?! – только и вымолвил
