о Лорен всем, кто готов слушать, а сам при этом по сто раз на дню пишет ей и просит вернуться к нему. Я не ответил, хотя мне известно побольше, чем Джейми. Он знает, что мы друзья, по крайней мере были друзьями, но не знает, что мы все время переписываемся. Я ему об этом не рассказывал. Как я уже говорил, приятно иметь хотя бы один секрет.
Как и большинство парней в «Райли», Джейми хоть чуточку да влюблен в Лорен. Иногда мне кажется, что я единственный, кто может, положа руку на сердце, честно сказать, что не любит ее. Не то чтобы я их в чем-то обвинял – она красивая, забавная, умная и популярная, но я вижу ее совсем другой. Наверное, это потому, что я ее слишком долго знаю. И потому, что тяжело влюбиться в девушку, которая посылает тебе видосы, где человек переходит через пути и его размазывает поездом.
Короче, она не самая красивая в школе. В прошлом году в «Райли» была старшеклассница по имени Эрин (ее старшая сестра – ангел Victoria’s Secret), я в жизни никого красивее не видел. На нее просто больно было смотреть, так сказать. Школьный почтовый сервер чуть не сгорел тогда, два года назад, в сентябре, когда она «случайно» отправила папку со своими фотками (она в дюжине разных бикини на пляже Кабо-Сан-Лукас) всем чирлидерам и спортсменам. Наверное, за всю историю интернета еще не было ссылки, по которой переходили так быстро, и папки, которую скачивали так часто.
Лорен не такая красивая, как была Эрин. Но Лорен ради собственной выгоды никогда бы не отправила папку со своими фотками в купальнике половине старшеклассников и точно никогда не стала бы говорить, что это была случайность.
Мама Лорен не работает, потому что ее папа – безумно популярный гинеколог. Он, конечно, тот еще засранец – высокий, красивый, громкий. Он из тех парней, которые гордятся тем, что они ОЧАРОВАТЕЛЬНЫ. Но он при этом забавный, надо отдать ему должное. Мы разговаривали как-то на родительском собрании в «Райли». Он тогда сказал мне, что кроме него только Леонардо Ди Каприо видел больше вагин у супермоделей. Лорен готова была сгореть со стыда, а я пополам сложился от хохота.
Я буквально столкнулся с ней сегодня утром на Сентрал-парк-Уэст, и мы вместе пошли в школу через парк. Такое случается раз или два в неделю. Отличное начало дня. Мы шли, болтали, взяли кофе с одного из лотков в парке, минут через десять дошли до «Райли» и пожелали друг другу хорошего дня. Это было здорово. Впрочем, как и всегда.
Я, если честно, был рад видеть ее сегодня утром, потому что настроение у меня было поганое с тех пор, как я вышел из квартиры. За завтраком я сказал маме, что не хочу больше ходить к доктору Каземиро. Мне с ней неловко, и толку от этого никакого: два дня назад мне приснился кошмар. Но мама не желала ничего слушать. Ей, как и другим родителям, не чуждо лицемерие. Она говорит, что я взрослый, когда хочет, чтобы я отвечал за свои поступки и чтобы я бросил заниматься тем, что ей не нравится. И при этом она не разрешает мне самостоятельно принимать решения, если дело касается того, что имеет хотя бы какое-то значение. Она всегда говорит одно и то же: когда мне исполнится восемнадцать и я стану взрослым – официально, с точки зрения закона (если хотя бы на секунду задуматься, то станет очевидно, что это ужасно глупый концепт), – тогда я смогу делать все, что пожелаю, в
