рулила. Кое-кому мы реально помогли. Не скажу, что спасали десятками, но в таком деле… Короче, если хотя бы один человек смог завязать, то все не зря. Понимаете?
– Более или менее.
– Фонд – дело нужное, но… мы предлагаем жизнь реальную, следовательно, нелегкую, а они… – ткнула она пальцем куда-то за спину, – райские кущи. Предложение неравноценное, как вы понимаете… И маркетологи у них будь здоров.
– Хочешь сказать, никакой угрозы Фонд для торговцев наркотой не представлял?
– Нет, конечно. Ну, может, мы их малость раздражали.
– Н-да, – хмыкнул Владан. – Неожиданное заявление.
– Почему? Вы ж местный и знаете, в Яме приходится уживаться друг с другом. Иначе полный трындец. Мы не лезем в ваши дела, вы не суетесь в наши, примерно так. Ольга до президента дозвонилась, и связываться с ней было себе дороже. Ну, тусуется у нас молодежь, сомневаюсь, что на выручке торговцев наркотой это реально сказалось. Если по-простому: мы – спасаем, они – травят, и все у нас, в общем-то, хорошо.
Теперь я закатила глаза, а вот Владан, пожалуй, был с девушкой согласен, и после паузы спросил:
– Значит, не грабители, но и не Фонд. Тогда что?
– Фонд. Но по-другому, – вдруг перешла она на шепот.
– Давай без драматических пауз и потолковей, – не выдержал Марич.
– Думаете, это так просто?
– Ты все-таки попробуй.
– У нас ведь здесь разные люди тусуются. Вот я и подумала: Ольга могла что-то узнать. Что-то по-настоящему для них опасное. И ее поспешили убрать.
– И что это, по-твоему, может быть?
Девушка виновато пожала плечами.
– Не знаю. Может, кто-то проболтался о крупной партии или еще о чем-то в этом роде. Понимаете?
– Не очень. Это вольный полет фантазии или для такого вывода все же есть основания?
– Если честно, то оснований нет. Просто я размышляла и так, и эдак… Хотя кое-что все же было. За пару дней до убийства Ольга пришла точно сама не своя. Я загляну к ней, а она все в окно смотрит. Знаете, как при несчастной любви, когда все из рук валится и не знаешь, что с собой делать.
– Ну, может, в ней все и дело? В несчастной любви?
– И вовсе нет. Короче, сами посудите. У нас в тот день совещание было, все как обычно, с докладами да предложениями, а Ольга куда-то поверх нас смотрит и вроде даже не слушает. А потом на листке бумаги что-то писать стала. Это, конечно, как раз дело обычное, записывать что-то, я имею в виду. Но как-то уж очень чудно она это делала, словно о своем думала. А когда расходиться стали, листок скомкала и в корзину бросила.
– Ума-то хватило взглянуть, что она там писала? – проворчал Марич.
– Я любопытная, – шмыгнув носом, ответила Маша. – Хоть мне было стыдно, все-таки это некрасиво.
– Не тяни.
– В общем, когда Ольга ушла, я листок из урны вынула. Знаете, что она написала?
– Ты меня с ума сведешь! – рыкнул Владан.
– «Я знаю, кто это», вот что там было, – возвестила
