Главной рубки, устроен люк, он соединяет Главную с так называемой «Рабочей» рубкой. Открываешь люк, спускаешься по железным перекладинам и попадаешь в разделенную на отсеки Рабочую рубку. В днище этой рубки также имеется люк, через него попадаешь на площадку над камерой дезактивации, примыкающей к шлюзовой камере, откуда можно выйти наружу. На поверхность планеты можно спуститься, а с поверхности подняться по аварийной веревочной лестнице либо по выдвижной металлической. Однако вернемся в Главную рубку.
Итак, сирена сигнализации молчит – перемещение произошло штатно. Мы в кругло-пузатом помещении. В толстые стены врезаны три иллюминатора. Под каждым имеются «пульты контроля» за внешней и внутренней средой. Рядом с одним иллюминатором – «устройство мобильной связи» космического аппарата с рациями в скафандрах. Оно называется «мобильным» потому, что снимается со стены и, разматывая провод на катушке, его можно носить с собой по всему аппарату. Над иллюминаторами и ближе к центру на потолке проделаны отверстия для циркуляции воздуха. Еле слышно жужжат вентиляторы за потолочным перекрытием. Едва уловимо вибрирует и потолок, и борт – это сразу после перемещения автоматически включился генератор, запитывает обмотки, чтоб спустя 24 часа они разрядились и произошло обратное перемещение. Мягко светят потолочные лампы, спрятанные под армированные матовые овалы плафонов. Они ненавязчиво освещают пять кресел с регулируемым наклоном спинок. Кресла зафиксированы вокруг люка в Рабочую рубку по принципу «лепестки цветка». Полулежа в них просыпаемся, отходим от, правомерно сказать, наркоза... точнее – отходим от наркоза на время перемещения (на секунды? меньше? сколько оно длится, если называется мгновенным, это перемещение?), отходим и просыпаемся мы, четверо пилотов. Пятый, Техник, уже никогда не проснется. У него в горле торчит отвертка, которая до, скажем так, усыпляющего укола находилась в кармашке технического фартука.
– Кто?!. – прохрипел Командир, неуклюже выбираясь из покатости кресла и непослушными пальцами расстегивая кобуру.
Достаточно одного скрипучего «Кто?!», чтобы догадаться о недосказанном: «Кто очнулся первым и заколол Техника?! Кто из вас?!.»
Я взглянул на свое запястье – стрелки на циферблате моих швейцарских показывали тридцать одну минуту седьмого. Инъекцию снотворного нам сделали за 10 минут до того, как задраили внешний люк, то есть в 5 часов 50 минут. Доза рассчитана таким образом, чтобы в состоянии искусственного сна пилоты находились не менее двадцати, но не более сорока минут. Фармакология – отнюдь не самая точная из наук. Менее-более для каждого разные величины. Но к тому моменту, как я посмотрел на часы, все, то есть все, кроме Техника, проснулись, а Командир уже встал с кресла и достал «парабеллум».
– Не гоношись, старшой... – начал было Боец и немедленно оказался под командирским прицелом.
– Пристрелю! – рявкнул «старшой».
Боец сидел в соседнем с убитым кресле, по левую руку от трупа, и вполне логично, что он, спец по убийствам,
