святый дух». Бысть же глас к нему: «сего ради не прииде к действу твоему, яко закланное ми паки закалаешь и принесенное паки приносишь». Священник же вопросив пономаря о тайне сей; он же исповедав подробну вся, каке учинил, пад пред священником, прощения испросил.
Видишь ли, никониянин, что вы делаете, над одною просвирою кудесите, – дыр с 300 навертишь! Ох, собаки! Переменили предание святых отец и пять просвир вместо седми возлюбили. Так же и в Риме прежде вас соделалося. Папа еретик, – забыл я имя ему, Спиридон Потемкин* покойник помнил, – так же откинул от седми две просвиры: подобает-де над пятию просвирами служити в пять чувств человеческих. А другой папа после тово еще две откинул: подобает-де над трема служить во образ святыя троицы. А после тово третий папа еще две откинул: подобает-де над единою служить во едино божество. А иной папа: не подобает-де кислой просвире в службе быть, но опреснок* надобе Моисеева закона ветхаго.
Из беседы десятой
Беседа о наятых делателях
…В Луке зачало осмьдесят третие: «нищ же бе некто именем Лазарь, иже лежаще пред враты его гноен, и желаше насытитися от крупиц, падающих от трапезы богатаго. Но и пси, приходяще, облизаху гной его. Бысть же умрети нищему, и несену быти на лоно Авраамле. Умре же богатый, и погребоша его, и во аде. Возвед очи свои сый в муках, узре Авраама издалеча и Лазаря в недрех его. И той возгласи, рече: «отче Аврааме, помилуй мя и поели Лазаря, яко да омочит конец перста своего в воде и остудит язык мой, яко стражду в пламени сем». Рече же Авраам: «чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши. И над всеми сими между нами и вами пропасть велика утвердися, яко да хотящий прейти отсюду к вам не возмогут, ниже оттуду к нам преходят». Рече же: «молю тя убо, отче, да послеши его в дом отца моего, имам бо пять братия, яко да засвидетельствует им, да не и тии придут на место се мучное». Глагола ему Авраам: «имут Моисея и пророки, да послушают их». Он же рече: «ни, отче Аврааме; но аще кто от мертвых идет к ним, покаются». Рече же ему: «аще Моисея и со пророки не послушают, ниже аще кто от мертвых воскреснет, не имут веры»*. Видите ли, братие, како смири его мука? Преже даже пред очима не видел Лазаря гнойна, а ныне зрит издалеча и мил ся деет ко Аврааму, а Лазарю говорить сором, понеже не сотворил добра ничтоже. Возьми, – пойдет Лазарь в огонь к тебе с водою! Каков сам был милостив! Вот твоему празднеству отдание! Любил вино и мед пить, и жареные лебеди, и гуси, и рафленые куры: вот тебе в то место жару в горло, губитель души своей окаянной! Я не Авраам, – не стану чадом звать: собака ты! За что Христа не слушал, нищих не миловал? Полно-тко милостивая душа Авраам-от миленькой, – чадом зовет, да разговаривает, бытто с добрым человеком. Плюнул бы ему в рожу ту и в брюхо то толстое пнул бы ногою! Да что тово говорить? – по себе я знаю: хотя много надосадит никониянин, да как пришед с лестию бывало: «ведаю твое чистое, и непорочное и богоподражательное житие, помолися о
