лепестки костров, лился хмельной мед, а люди танцевали едва ли не до упаду и, по правде говоря, немного завидовала их способности столь полно отдаваться веселью. В Бельтайн огонь горит лишь на перекрестках дорог у деревень да в лесу на особых полянах, где обычно их зажигают те, чьим Условием колдовства является темное время суток или же полыхающее пламя. С наступлением сумерек один за другим гаснут очаги в людских домах, молодежь обряжается в лучшие свои одежды, украшает себя венками из полевых цветов и яркими лентами, чтобы веселиться до утра.
Горят высокие, в рост человека, костры – и юноши и девушки, поодиночке, или взявшись за руки, прыгают через них, не боясь оступиться и рухнуть в пылающий жар. Звенит простая тростниковая свирель, ей вторит невесть как очутившаяся на празднике скрипка, девушки танцуют вокруг костра, обмениваясь цветочными венками, ждут, кому же посчастливиться встретить рассвет с самой пышной и богато украшенной «короной» на голове.
В полночь Бельтайна избирается прекрасная Майская королева, и далеко не всегда это самая красивая девушка на празднике. Чаще это та, кто танцует задорнее всех, смелее всех прыгает через костер, не скупится на улыбки и ведет девичий хоровод по поляне. Не природная красота ценится на Бельтайн, а огонь, что горит в груди у каждой, и в чьем сердце пламя поднимется выше и жарче – той и суждено стать Майской королевой и получить благословение весенних ши-дани, без которых этот праздник просто не обходится.
Их присутствие ощущается повсюду – то и дело мелькают средь ветвей темного леса разноцветные огоньки, мерцают серебристо-лунным светом мелкие цветочки на волшебном, зачарованном ими папоротнике, что поможет отыскать запрятанный клад, а в порывах ветра слышны отзвуки тонких голосков-колокольчиков. Мы с Ильен шли по едва заметной тропинке, кусты расступались перед нами, пропуская, и сразу же смыкались за нашими спинами. Я пыталась идти неторопливо, впитывая запахи ночного леса и отголоски человеческого смеха, но зимняя сестра все ускоряла шаг, словно ей не терпелось поскорее очутиться в людском хороводе, вобрать в себя столь щедро разливаемую смертными жизнь, опьянеть от этой жизни, как от хмельного вина… И наверняка совершить очередную глупость – но кого это будет волновать?
Ильен скользила по тропе – и менялась с каждым пройденным шагом. Зимнее серебро волос потемнело, пропал мягкий искристый мех, покрывающий тело, как я подозреваю, вместе с роскошным волчьим хвостом, так что к тому моменту, как мы подошли к поляне, на которой полыхало кострище, и играла громкая музыка, Ильен выглядела, как обычная женщина. Светловолосая и сероглазая, с тонкой талией и высокой грудью, одетая в голубое платье с белой вышивкой, моя зимняя сестра так быстро влилась в хоровод, что я и глазом моргнуть не успела. Только мелькнула ее светлая коса, когда Ильен подхватил под руку ладный мужчина – да и увлек по ту сторону костра, где я уже не могла уследить за сестрой.
Впрочем,
