шелка, а более всего величественным вороным жеребцом, на каком могут ездить только султаны.
– Салям! Есть ли у тебя ячмень? Я заплачу двойную цену.
– В пустыне хлеб дороже денег. Но для редкого гостя найдется все, что он захочет. Вместо ячменя твой конь будет накормлен отборной пшеницей…
Из ближней юрты слышался шум ручного жернова, на котором женщины мололи пшеницу.
– Ойе, вы там! Возьмите коня!
Две девушки в темно-красных рубашках до пят, звеня серебряными украшениями и монетами на груди, выбежали из юрты, прикрываясь краем полупрозрачной ткани, накинутой на голову. Они взяли с двух сторон за повод коня и увели его.
Хан вошел в юрту. Там было тепло. Посредине курился костер из смолистых корней. У стенки на войлоке лежал на спине человек. Серое бескровное лицо с черной бородой и сложенные на груди руки говорили о близкой смерти. Прерывистое дыхание показывало, что жизнь его отчаянно борется в этом обессиленном теле.
В ногах больного сидел бородатый дервиш, в высоком колпаке с белой повязкой, знаком хаджи.[14] На его полуголое тело был накинут широкий плащ с множеством ярких заплат.
– Салям-алейкум! – сказал Джелаль эд-Дин и опустился на войлок около больного. Подползла закутанная до глаз женщина-рабыня и стащила с хана промокшие зеленые сапоги. Джелаль эд-Дин отстегнул кожаный пояс с кривой саблей и положил около себя.
– Ты кто? – спросил он дервиша. – Судя по твоей одежде, ты видел далекие страны?
– Я хожу по свету и ищу среди моря лжи острова правды…
– Где твоя родина и куда ты идешь?
– Меня зовут Хаджи Рахим, а прозвали меня еще Багдади, потому что я учился в Багдаде.[15] Моими учителями были самые совершенные, великодушные и знающие люди. Я изучил много наук, много перечел сказаний арабов, турок, персов и написанных древним языком пехлеви. Но, кроме сожаления и кроме тяжести грехов, я не вижу другого следа моих юных дней…
Джелаль эд-Дин поднял недоверчиво бровь:
– Куда же и зачем ты идешь?
– Я хожу по этому плоскому подносу земли, лежащей между пятью морями, посещаю города, оазисы и пустыни и ищу людей, опаленных огнем неудержимых стремлений. Я хочу увидеть необычайное и преклониться перед истинными героями и праведниками. Сейчас я направляюсь в Гургандж, по слухам, прекраснейший и богатейший город Хорезма и всего мира, где, говорят, я найду и блистающих знаниями мудрецов, и искуснейших мастеров, украшающих город образцами великого искусства…
– Ты ищешь героев, записывающих свои подвиги концом меча на полях битв? – сказал Джелаль эд-Дин и задумался. – А сумеешь ли ты такими пламенными строками описать подвиги героя, чтобы юноши и девушки запели твои песни, чтобы их повторяли отважные джигиты, бросаясь в бой, или старики, делая последний шаг к могиле?
Дервиш ответил стихами:
Хотя
Хаджи – паломник, совершивший «хадж» (путешествие) в Мекку, город в Аравии, где мусульмане поклоняются памятникам культа, которые считают священными.
Багдад – большой и богатый арабский город, культурный и духовный центр мусульманского Востока, прославленный рассказами «1001 ночи» (Харун аль-Рашид и др.).
