же стали снова кроткими и печальными.
– Второе, – сказал он медленно, – Скилл был прекрасным тцаром и прекрасным полководцем. Он гораздо лучше бы начал войну… если бы начал. Но на каждого прекрасного артанского полководца у нас есть по десять куявских. И против одной их армии мы в состоянии выставить десять.
Она прошептала, уловив недоговоренность:
– Так что же тебя тревожит?
Он сказал неохотно:
– Придон… не полководец. Он – герой. И еще – создатель песен. Это такая гремучая смесь, что ни один маг… Вся Артания поднялась, как один человек! А со Скиллом пошла бы разве что часть войск. Да и у нас разговоры, что с Придоном поступили не совсем… хорошо. А это плохие разговоры, дочь моя. Они ослабляют и без того невысокий дух наших вояк.
Она прижалась крепче, прошептала, глядя в пол:
– Отец, а может быть, еще не поздно…
– Что?
– …как-то замириться? Отдать ему меня. Артане почувствуют победу. Ведь победа для них важнее богатств, верно?
Он кивнул, ответил нехотя, тяжелым голосом, морщась от необходимости говорить неприятные вещи:
– Мы не можем вот так простить им вторжение. Жизнь такова, что если не разобьем их, то наша гордость будет втоптана в грязь. Мы не артане, у нас гордость – не высшая ценность, но все же есть, какую-то роль играет. Я бы даже сказал, торговую роль! Да, торговую. Если человек угнетен, он и торгует хуже, и работает, и дома со всеми ругается и скандалит. Прости за неприятные слова, но артане должны быть разгромлены. А вот тогда, когда остатки их войск побегут, можем вступить с ними в переговоры. Так диктуют нам боги! Наши, куявские, самые мудрые и расчетливые боги.
Последние слова сказаны, разговор окончен, оба понимали, но Итания прижималась к нему, как заблудившийся в лесу ребенок, в ее голосе прозвучали закипающие слезы:
– Почему? Почему мы такие разные? Почему разные… настолько? Почему мы все… все в богатстве так несчастны?
Он привлек ее к себе на грудь, поцеловал в темечко, вдохнул запах волос, тоже золотой, еще детский, сказал невесело:
– Слово «счастье» следует произносить с опаской. Наша сила в том, что куявы ничем не хотят рисковать. Но в этом и наша слабость, ибо так рискуем вдвойне. В Куявии дети обожают играть в колдунов, магов, волшебников, даже чародеев… Творят чудеса, добывают несметные клады, заставляют рожь давать зерна с орех, достают со дна моря затонувшие корабли с сокровищами, да еще чтоб на бортах висели дивные и разноцветные чудовища глубин, отгоняют грозовые тучи к заливу, добывают чудесные вещи… Мы ведь и Придона послали добывать меч в нашей куявской манере! Не пойти и перебить где-то кого-то, а добыть и принести, тем самым увеличив мощь людей и уменьшив силу темных сил. Если бы пошел куяв, он бы все сделал иначе…
– Если бы сумел, – возразила она.
Он удержал ее на груди, Итания даже сделала попытку высвободиться, сказал торопливо:
– Я говорю лишь о разнице! Да, никто бы не
