и уютнее.
«Я так и знал».
Я закрываю лицо руками, но не могу отгородиться от сплошного потока.
Удочка, муравьи, Мих, я сама, опять муравьи и рыбина…
Отчаяние, страх, трей Сирант, Тиртан, картины золотистой песчаной страны и опять страх, море, и желание бежать…
Холодное спокойствие человека, который понимает, что худшее уже произошло. Теперь надо что-то с этим делать.
Я захлебываюсь в этом потоке, тону в нем и не знаю, куда деться от льющихся со всех сторон мыслей. И именно отцовская рука надевает на меня браслет, отсекая их. Оставляя только чувства.
Разноцветные, яркие…
Восторг и ужас со стороны Корса, мамино отчаяние, отцовскую решимость принять бой…
– Светлый! Что это такое?
На стол капает красная капля, вторая…
Из носа у меня пошла кровь. Почему? Что случилось?
Мама встает и протягивает мне полотенце.
– Прижми. И запрокинь голову.
Я так и делаю. Сейчас, остановится кровь, и мы поговорим. Светлый, за что?
За что ты наказал меня таким… даром?
Ну уж – нет! Это не дар, это проклятие!
Кровь долго не успокаивалась. Но говорить мне это не мешало.
– Почему?
– Что именно? Я же мыслей не читаю, Шани.
Говорит отец, как самый спокойный. Я моргаю глазами и крепче прижимаю полотенце к носу.
– Пап, почему только сейчас? Почему вы раньше молчали? Почему меня не учили? Почему – так?
Отец смотрел ласково и тепло.
– Солнышко, а как ты себе это представляешь? Шани, ты наша дочь и маг разума – в перспективе? Сильный маг?
Я подумала.
Представила себе эту картину, впечатлилась, подумала еще раз.
– Я бы не рассказала! Никому!
– И не начала бы снимать браслет? Тренироваться? Пробовать свои силы?
– Эм-м-м…
Я задумалась еще раз.
Начала бы?
Нет?
Начала бы… папа прав, полностью и целиком. Я попробовала бы, хоть с животными, хоть с кем, я бы не устояла.
– Если человек делит свое поведение на две половинки, допустим, дома ты вела бы себя как маг разума, а на людях как обычный ребенок, ты бы выдала себя, Шани. Рано или поздно, так или иначе… это как хорошие манеры. Аристократ никогда не сможет стать крестьянином – и наоборот. Из крестьянки не сделаешь герцогиню.
Я и не спорила, сдались они мне, что первые, что вторые. Но… неужели мама права?
– Мы – другие. Мы тиртанцы, мы иначе говорим, иначе двигаемся, думаем, мы лет семь кочевали с места на место, привыкая к Риолону. Потом уже осели на баронских землях, и то – сколько раз мы были в деревне?
Мало.
– Мы с кем-то водим дружбу?
– Н-нет… я думала, это потому, что папа – лесник? И от него браконьерам достается?
