это ведение не что иное, как кошмар. Кошмар наяву, да и только. Теперь она только молилась ободном, чтоб этот кошмар, который она видела не сбылся бы. Она успокаивала себя, что все то что она видела не сбудется никогда! Это всего лишь ведение. Одно ведение из возможных вариантов которое может произойти в эту погоду. Она успокаивала себя на той мысли, что этот кошмар возник в ее мозгу только из-за того, что она все эти последнее дни была с Марией и ее семьей. И эта близость, и также разыгравшиеся погода, дала ей импульс к тревоге, и она увидела то, что могло произойти с самолетом в котором летела Мария со своей семьей.
–Это только кошмар, да и только. – Убеждала снова и снова Вероника сама себя. – Это только кошмар, да и только. Мария сейчас летит в самолете, в Америку. Она скора будет там. Самолет приземлится в аэропорту, и там ее встретят. – тут она неожиданно испугалась. – А если это не так? Что если это ведение пророческое? Что если самолет все же потерпел авиакатастрофу, и все погибли. А то что я видела, это отголосок той катастрофы которая произошла или произойдет в ближайшем бедующем? – Поймав себя на этой мысли, Вероника встала с дивана, и подойдя к телевизору включив его. Первая программа, вести. Вероника села на диван, и затая дыхание стала смотреть «вести», первого канала. В них диктор говорила, что погода пришедшая в Россию с запада продержаться в Москве два – три дня. Еще диктор говорил, что все рейсы авиасообщения отложены на неопределенное время. Также она сказала, что Все воздушные рейсы находящиеся сейчас в воздушном пространстве находиться под неусыпным наблюдением российского авиадиспетчерского наблюдения. Затем она взяла со стола только что принесенную ей бумагу с последними известиями, и та взяв ее, прочла следующее сообщение: – Сейчас поступила нам трагическое сообщение. Рейс №678; Москва – Лос-Анджелес исчез с радаров авиадиспетчеров. Последняя связь с самолетом была час тому назад. С тех пор связь с бортом №678 пропал.
Вероника с ужасом подумала:
–Это тот самый самолет на котором летела Мария. – у нее перехватила дыхание. – Боже мой! – подумала она. – Да что же это такое, черт Вас возьми! – затем она сказала словно ругая кого-то. – Что же это такое! Мария нуждалась в операции, ей еще жить да жить! А ее дочь даже жить та еще не начала! А Петр? В чем он та виноват? В том что любил свою жену? – затем она воскликнула. – Где же ты, Бог? Почему ты так несправедлив! Они же только хотели жить по-человечески, и все. Нет. Это тебе не по нраву! Ты хочешь чтобы все страдали, а жизни не видели, лишь одни мучения. – она была в истерике. Она не могла поверить в то, что Марии больше нет. – Этого не может быть! – не верила она услышанному. – Я в это не верю. – Русский авиапарк. – стала она находить виноватых в этой трагедии. – Русские самолеты – это гроб, и боле ничего. А их работа авиаслужбы? – она сделав паузу, харкнула. – Это гробовщики. – затем она оскалив зубы, воскликнула. – НЕНАВИЖУ‼! – а затем добавила. – УБЛЮДКИ, СВОЛОЧИ, УБИЙЦЫ. Больше слов не подберешь.
В это самое время
