делать итоговые выводы, и нужно ещё о чём-то таком, о чём она не смогла бы догадаться, спросить. И только я так подумал, как рыжая своим обращением ко мне, окончательно сбивает меня с толку. – Вы ещё о чём-то хотели меня спросить? – спрашивает она меня и так хитро улыбается при этом, что будь я вдвойне туп, чем есть на самом деле, то и тогда я не смог бы не понять этого её посыла.
– Я всё, всё про тебя знаю и каждую твою мысль читаю. – Прямо читалось в этом её взгляде. – И я, конечно, впал в ступор от такой близости к ней, ведь стоит мне только подумать о ней в неофициальном (я уже себя начал сдерживать и не выражаться неоднозначно понимаемыми словами) качестве, то уже голова кружится оттого, куда может привести эта моя дурная мысль. И тут она, как мне показалось, знаково моргнула мне одним глазом. Да так для меня понятливо, что я вдруг понял, что это на самом деле было – она, не знаю почему, но догадываться никто не запрещал, поделилась со мной частичкой своих сверх способностей.
И вот что я прочитал в этом её взгляде. – Если ты меня понимаешь без слов, то тупой ты в самый подходящий для меня раз. И теперь я настроила свою тактовую частоту по передаче тебе сигнала в соответствии с твоей тактовой частотой, которую отражает твоя тупизна. И с этого момента мы будем постоянно находиться на связи. – И хотя её язык передачи сигнала, местами не отчётливо передавал слова, определённо искажая в этих местах смысл, – это как в азбуке Морзе, не там поставишь точку и всё, подслушивающий эту передачу секретных сведений противник, просто обескуражен такими подробностями переписки между агентами: «Ну что, попал? В самую запятую! Чёрт, что всё это извращение значит?», – всё же общий посыл меня порадовал.
– Да, кстати, насчёт её вопроса. – Вдруг спохватился я, прямо-таки чувствуя её волнительное ожидание настоящего вопроса. А вот это уже вопрос из вопросов. – И о чём же её спросить? – принялся судорожно соображать я, отлично понимая, что я буду запомнен ею именно по этому моему к ней обращению. И она, ложась вечером в постель, будет меня вспоминать в том самом последнем, представшем перед ней образе, когда я задавал этот свой знаковый вопрос. И возможно даже, что только благодаря ему, она и передумает встречаться с одним, давно уже зовущим её под венец миллиардером, Григорием Машковым, первым когда-то красавцем и вообще человеком с большой артистической буквы (это значит, что с ним не соскучишься), и решит встретиться со мной, в кармане у которого только одна мелочь, после посещения салона красоты. Где я себя всё же проявил стойко и не закатил истерику, когда мне преподнесли счёт.
И тут-то я догадался, о чём её спросить. – Спрашиваешь, о чём я хотел тебя спросить. – Для кульминации момента я повторяю её вопрос и, не ожидая её ответа, задаю свой знаковый вопрос. – Так как тебя, рыжая, всё-таки зовут? – И только я задал этот свой вопрос, как вдруг обалдел от понимания того, что на самом деле сказал. – Вот чёрт! – ахнул я про себя, осознав, что вслух назвал её рыжей, как до этого про себя её называл для удобства – видимо
