Вьетнам.
Ты явно был под впечатлением. И я улыбнулась тебе – кажется, впервые.
– Мама вечно куда-нибудь ездит, – добавила я. – Она куратор в музее – это что-то вроде художника, только она не создает предметы искусства, а собирает по всему миру.
Не знаю, почему я сочла нужным объяснить. Наверное, просто по привычке, потому что в школе многие расспрашивали про ее работу.
– А твой отец?
– Он работает в городе – биржевой брокер.
– В офисном костюме, значит.
– Вроде того. По мне так скукотища – следить за чужими деньгами, а ему нравится.
Я заметила, что заболталась, и глотнула кофе, чтобы на время заткнуться. И, пока пила, следила, как тонкая струйка пота стекает по твоему лбу. Перегреться ты не мог: мы сидели прямо под кондиционером. Я обратила внимание на то, как нервно ты оглядывался по сторонам. Я думала, ты просто застенчив, поэтому дергаешься. И посчитала это милым. Но было еще что-то в тебе смутно знакомое, что я никак не могла вытащить из своей памяти.
– М-да… – пробормотал ты. – А сама чем хочешь заняться? Устроиться на работу, как отец? Путешествовать, как мама?
Я пожала плечами:
– Это им такое нравится. А я не знаю. Как-то ничего не греет.
– Нет… особого смысла во всем этом?
– Ага, наверное. То есть они же просто что-то собирают: папа – чужие деньги, мама – чужие картины. А что они сделали сами?
Я отвернулась. Не выношу разговоров о работе родителей. Весь перелет из Лондона мы только о ней и говорили: мама без умолку болтала о картинах, которые хотела купить во Вьетнаме. Как раз когда я меньше всего хотела это обсуждать.
Ты снова засмеялся, глядя на меня. Чайная ложка балансировала на твоем большом пальце. А я по-прежнему не могла решить, стоит ли мне быть здесь, рядом с тобой. Но, знаешь, странное дело: хотелось рассказать тебе обо всем. И я, наверное, так и сделала бы, если бы не перехватило дыхание. Сколько раз потом я мечтала, чтобы на этом все и закончилось – на твоей улыбке и моих нервах, сплетенных в тугой клубок.
Я огляделась по сторонам, проверяя, не ищут ли меня родители, хотя знала: не ищут. Им и вдвоем неплохо, возле выхода на посадку, за чтением журналов, которые они прихватили с собой, чтобы не заскучать. И потом, мама ни за что не отправилась бы искать меня – это выглядело бы как поражение в споре. Она всё еще злилась из-за топика. Но я почему-то озиралась по сторонам. Туча незнакомых лиц, особенно у прилавков с напитками. Люди, всюду люди. Скрежет и жужжание кофемашины. Визг малышей. Запах эвкалипта от клетчатой рубашки. Я отпила кофе.
– Что именно собирает твоя мама? – Негромкий голос снова завладел моим вниманием.
– В основном что-то оригинальное. Изображения зданий. Особые формы. Знаешь Ротко? Марка Ротко?
Ты нахмурился.
– Ну вот, в таком духе. По-моему, довольно претенциозно. И еще все эти бесконечные квадраты… – меня опять понесло.
Я
