ем, но вскоре закончатся последние деньги, и другого источника дохода у меня нет. К тому же я соскучилась по работе. Мысленно мне слышится злорадный, издевательский хохот, но я заставляю себя не обращать внимания. Почему это я не могу освоить новое направление? Отчего это люди не купят мои фотографии, как покупали скульптуры?
– Я так и сделаю, – решительно говорю я.
– Ну, тогда вопрос, считайте, решен, – заключает довольная Бетан. – Чем сегодня займетесь?
За разговором мы незаметно дошли до Пенфача.
– Да вот, думала пройтись по побережью, посмотреть новые места, – отзываюсь я. – Пофотографировать другие пляжи.
– Лучше Пенфача не найдете, – заверяет Бетан и глядит на часы. – Через десять минут отходит автобус до Порт-Эллис – неплохое местечко, можете начать оттуда!
Дождавшись автобуса, я с удовольствием поднимаюсь в салон. Автобус пустой, и я сажусь назад, подальше от водителя, чтобы не пришлось отвечать на расспросы. Мы едем от побережья по узким дорогам, и я смотрю, как остается позади море, а потом выискиваю его снова, когда мы приближаемся к месту назначения.
Тихое шоссе, где останавливается автобус, стиснуто каменными стенами, обступившими, кажется, весь Порт-Эллис. Тротуара нет, поэтому я иду по дороге, ведущей, по моим расчетам, к центру деревни. Погуляю по улицам, а потом спущусь к морю.
Черный пакет лежит полускрытым живой изгородью – он завязан узлом и выброшен в неглубокий кювет. Я почти прохожу мимо, приняв его за мусор, оставленный туристами.
Но пакет вдруг шевелится – совсем легонько.
Так легонько, что я сперва думаю – это ветер шевелит пластик. Я наклоняюсь и трогаю пакет: внутри явно находится что-то живое.
Опустившись на колени, я разрываю мусорный мешок. Отвратительная вонь страха и экскрементов бьет в нос, и я пытаюсь подавить дурноту, разглядев внутри двух щенков. Один лежит неподвижно, его спина разодрана в кровь когтями извивающегося, обезумевшего от страха второго щенка, который еле слышно скулит. У меня вырывается рыдание, и я подхватываю живого щенка, положив его за пазуху куртки. Кое-как поднявшись на ноги, я осматриваюсь и кричу человеку, переходящему дорогу метрах в ста:
– Помогите, пожалуйста!
Человек поворачивает и неторопливо направляется ко мне, ничуть не взволнованный моей паникой. Он очень стар, с горбатой спиной, его подбородок почти утыкается в грудь.
– Здесь есть ветеринар? – спрашиваю я, когда незнакомец подходит поближе.
Старик глядит на щенка, неподвижно и тихо лежащего в куртке, всматривается в черный пакет у кювета, щелкает языком и медленно поводит головой.
– Сын Алана Мэтьюса, – отвечает он, кивая в сторону, видимо, показывая, в каком направлении искать этого сына, после чего подбирает черный мешок с его ужасным содержимым. Я иду за стариком, чувствуя, как тепло от щенка распространяется в груди.
Больница оказывается маленьким белым домиком в конце переулка. Над дверью красуется вывеска «Ветеринарная клиника
