ова. А может, я просто завидую им – всем этим знаменитым людям, которые никогда и ни о чём не сожалеют. Тем, кто с такой легкостью отказываются пусть и от придуманной, нереальной, но возможности хоть что-то изменить. Должно быть, это счастливые люди, никогда не делавшие ошибок и не совершавшие поступков, за которые им было бы стыдно. Они, наверно, не просыпаются по ночам от тревожных снов, напоминающих о небезупречном прошлом. И, оказавшись на распутье, в точке, где лучами расходятся в разные стороны несколько дорог, они, должно быть, всегда делают разумный выбор.
Но ведь так не бывает, правда? Даже маленькие проступки иногда заставляют сожалеть о них долгие годы. Помните, как в мультике «Мотылек» взрослый лис всю жизнь винил себя за мотылька, закрытого им в стеклянной банке еще в детстве?
Я – не такая, как они – эти гламурные персонажи, не знающие сомнений в правильности выбранного пути. Мне есть о чем сожалеть. И если бы Малахов спросил меня, я ответила бы – да, я, Варя Николаева, хотела бы вернуться в прошлое и кое-что там изменить.
Я накормила бы бездомную собаку, которая умерла от голода в нашем дворе морозной зимой, когда мне было восемь лет. Я видела ее на крыльце магазина, когда возвращалась из школы. Я даже пожалела ее и подумала, что нужно сходить домой и принести ей котлету или хотя бы кусок хлеба. Но на улице было так холодно, что я передумала и решила, что накормлю ее утром, по дороге в школу. И, проснувшись на следующий день, я честно положила в карман пальто и котлету, и хлеб. Только ей они уже не понадобились. Она по-прежнему лежала на крыльце магазина, только снежинки уже не таяли на ее темном и почти бесшерстном носу.
В девятнадцать лет я позвонила бы лучшему другу, увидев на телефоне пропущенный звонок от него. А тогда я лишь пожала плечами и подумала – если что-то важное, сам перезвонит. Мы дружили с ним с пяти лет, а после школы он уехал учиться в Москву, и каждый из нас обзавелся новыми друзьями, и мы вспоминали друг о друге только по праздникам, когда обменивались дежурными смс-ками. Он не перезвонил. Он разбился на мотоцикле на следующий день после того звонка. И я так и не узнала, что он хотел мне сказать. И до сих пор по ночам я слышу во сне трель телефона, хватаю трубку и каждый раз не успеваю ответить ему.
И уж, конечно, я ни за что бы не села за руль чужого «феррари» в тот день, когда мы получали в универе дипломы.
Часть первая. Исходные данные
1
Проректора по международному сотрудничеству Дмитрия Константиновича Курбатова в универе называют Дятлом – не только за длинный тонкий нос, но и за умение долго и нудно долбить речами по мозгам слушателей. В его выступлениях, где бы они ни состоялись – на научной конференции или на дружеских посиделках – эмоции отсутствуют вообще, и невозможно понять, где заканчивается одна его мысль и начинается другая. И есть ли вообще в его лысой голове эти самые мысли?
– Международная деятельность является важной составляющей деятельности вуза и приобретает все большую важность по множеству причин: активное участие России в Болонском процессе, интеграционные процессы отечественного академического сообщества в международное, реализация многих сложившихся международных стандартов деятельности.
Он смотрит поверх очков на вчерашних студентов. Осознают ли они важность момента?
Мы не осознаем. Он – уже четвертый проректор, который в торжественный день нашего выпуска из университета решил осчастливить нас проникновенной речью. Мы уже выслушали проректора по учебной работе, проректора по стратегическому развитию, проректора по научной работе. И все говорили высокопарные слова о важности диплома о высшем образовании, о необходимости выбора правильного пути, и о том, что университет – наш второй дом.
И все эти важные, как индюки, ученые мужи не могут (или не хотят?) понять одного – за годы учебы мы уже до тошноты наслушались их речей и сейчас мечтаем совсем о другом. О том, как нам, наконец, вручат наши красные и синие дипломы, и мы вывалим на улицу из душного актового зала и пойдем на набережную с бутылками шампанского и пива.
– И мне особенно хотелось бы отметить, что два человека с вашего курса имеют к международной деятельности нашего университета самое непосредственное отношение, – продолжает гундосить Курбатов.
Я ерзаю в кресле. Я сразу поняла, что он не зря взобрался на сцену. И хотя отец утром заверил меня, что о моей дальнейшей учебе на торжественном вечере не будет сказано ни слова, я так и знала, что Дятел не утерпит. Еще бы – такое событие! Нечасто выпускники архангельских вузов отправляются покорять один из самых престижных университетов мира.
– Уверен, что вы уже знаете эту новость, но всё же позволю себе произнести ее со сцены – госпожа Николаева, с которой еще недавно вы сидели за одной партой, поступила в магистратуру Кембриджа!
Он делает паузу, и за эти несколько секунд я успеваю услышать и робкие аплодисменты (неужели кто-то решил меня
