Кто-то спереди опять оглянулся на них, и Пескавин почувствовал, что вид у него, должно быть, глупейший. Бревно, дерево деревянное. Нет, деды не одобрят. Девушка ждет – вся внимание, – а он, видите ли, никак не соизволит, знает, видите ли, чем это обычно кончается. Знает? Знает. И считает, что лучше быть бревном, чем трупом.
– Ты еще не сказал, что мы будем делать сегодня вечером, – напомнила Анна.
– Разбежимся, – сказал Пескавин. – И чем быстрее будем бежать, тем лучше. В разные стороны.
– Я думала, у тебя есть другие идеи, – сказала Анна. – Или я тебя совсем не интересую как женщина?
Фу, как прямолинейно, подумал Пескавин. Халтурно, в лоб! – тройка с минусом. Хотя, если подумать, ни на что другое уже нет времени, девчонка форсирует. Но какая игра, какой трепетный призыв! Какое высокое искусство в будто бы небрежных словах. Песня сирены по-твердиански. Взгляд ласкового удава.
– Как кто? – внутри шевельнулось что-то полузабытое, и тут же проснулся сарказм. – Как женщина? Повтори, я что-то не понял.
– Вот даже как… – Анна встряхнула копной рыжих волос. – Ну хорошо, – медленно сказала она. – Тогда скажи: как девка я тебя привлекаю?
Пескавин честно кивнул и почувствовал, что она придвинулась к нему вплотную. По телу прошли сладкие токи и погасли. Он знал, что она сейчас скажет. Девчонку было пора ставить на место.
– Теко, – как-то по-особому сказала Анна и трогательно замялась. – Я… то есть… ты ведь мне поможешь, верно?
– Нет, – быстро сказал Пескавин.
Взмах огромных ресниц, огненная волна поверх головы.
– Ты хочешь сказать, что… Нет, ты погоди…
– Я хочу сказать: нет. Не помогу.
Она убрала руку и отодвинулась. Салон качнуло: многоножка по-крабьи переваливалась через валун, свалившийся сверху три дня назад, хотя, если верить тому, что писано о заповеднике, никак не имевший права этого делать, чуть не угробивший одного ротозея, отставшего от последней группы и потому пробиравшегося пешком, и до сих пор не убранный. Нехороший попался валун, недисциплинированный… А ротозеем был он, Пескавин, а единственной добычей дня – мизинчик, который теперь невозможно всучить даже Детке. Нет, девочке многого хочется, здесь она не найдет желающих подставить за нее шею, и эта прыть просто от незнания. Теперь не штрафуют, теперь любителям сувениров светит каторжный срок в целях перевоспитания, охране не возбраняется позабавиться с пойманным мародером, сколько хватит фантазии, и охрану недавно усилили – в который уже раз. Так-то, девочка. А цену одного пальчика где-нибудь на Хляби или, скажем, на Земле, ты знаешь? Полагаешь, озолотят? Да у нас Рифмач больше даст тому, кто на его глазах под комментарий каким-нибудь анапестом сожрет собственное дерьмо, и находятся охотники…
«…Жемчужиной заповедника по праву считается открытое менее десяти лет назад Ущелье Каменных Мумий, уникальное образование,
