на бегах и частенько использовал матерные слова.
Целыми днями дед сидел за столом и гадал на картах. У него было много колод карт в разных стилях. Играть ими никому не позволял. С его слов, не все колоды были одинаково способны в предсказаниях. Перед ним лежала программка бегов на предстоящие выходные. Он раскладывал карты и делал пометки в брошюрке по каждому забегу. Пометки непонятные, карандашами разных цветов. Иногда он звонил кому-то и обсуждал лошадь или наездника.
Никого из домашних он в это дело не посвящал и с собой не брал на ипподром. Ездил на бега по субботам и делал там небольшие ставки. Иногда что-то выигрывал. На вопрос, зачем же он с больными ногами столько сил тратит на дорогу (ездил, конечно, общественным транспортом), он отвечал: «А что я? Вот там на бега ездит дед, ему 85, так он еще и по воскресеньям приезжает!»
Самогон дед гнал редко, но, как он утверждал, качественно. В доказательство качества поджигал образец бесцветной жидкости в блюдце и радовался синим языкам пламени. Самогонный аппарат всегда хранил в сильно разобранном состоянии. Части в разных местах квартиры, так как опасался. Ведь самогоноварение считалось нелегальной деятельностью. Самогон сам употреблял редко. Угощал гостей и заготавливал для деревни. Летом в деревне водка и самогон были лучшей валютой для расчетов за услуги местных.
Еще дед любил чаевничать. Подолгу давал кипеть воде в чайнике на газовой плите. Уже туман стоит на кухне, а дед настаивает: пусть еще немного покипит. Пил чай из стеклянного стакана в металлическом подстаканнике и обязательно с лимоном. Любимый подстаканник был со Спасской башней. А после обеда днем дед Вася спал на диване, накрыв лицо газетой.
Тише! Соседи подслушивают
В нашей пятиэтажке жили в основном семьи военных министерства обороны. Дед Вася когда-то работал в министерстве снабженцем, но не был военным. В советское время снабженец доставал дефицитные товары. Дед напрямую подчинялся генералу, у которого и выпросил трехкомнатную квартиру, в которой мы сейчас жили. «Трешек» в доме было мало, и, по его словам, многие полковники и подполковники возненавидели за это деда. Мол, не по статусу этому гражданскому тут жить.
Архаровы, военные в двух поколениях, служили подтверждением тому. Они занимали сразу две квартиры, 55-ю и 57-ю. Мы жили в 56-й, то есть между ними. Они часто ходили из квартиры в квартиру мимо нашей двери. Мама утверждала, что Архаровы подслушивают нас. Когда у нас в квартире начинался крик с тетей Любой, мама просила: «Тише, нас подслушивают!» И указывала пальцем на общую с соседями стену. «Да и пусть подслушивают!» – в запале кричал я. Мама мне тихо объясняла: «Так ведь они радуются, что мы ссоримся». Лично я никакого негатива от Архаровых не ощущал.
В 55-й однокомнатной квартире жили дед и бабка, а в двухкомнатной 57-й молодая
