же самую тему для реферата. Он всегда так делал, чтобы лишний раз не напрягаться. А студентам не повредит – пусть еще подумают. И Коркоран, очень довольный, убежал к себе в лабораторию прятать персики в пушечные ядра.
Студенты его тем временем вышли во двор и вместе с прочими первокурсниками потянулись в Северную лабораторию, где вскоре послышались величественные шаги волшебника Вермахта. Волшебник Вермахт взошел на кафедру, огладил свою бородку и окинул презрительным взглядом всех присутствующих, включая Лукина и Рёскина.
– Надеюсь, сегодня никаких ям, рева и обезьян не будет, – изрек Вермахт. Всю прошедшую неделю он говорил это на каждом занятии, иногда даже по два раза на дню.
Фелим нахмурился, Ольга сердито хмыкнула, Рёскин с Лукином скрипнули зубами, а Эльда громко щелкнула клювом. Клавдия же просто вздохнула. Прочие студенты, как обычно, заерзали и зашептались. Всем казалось, будто Вермахт говорит это уже не первый год.
– Достаньте тетради, – распорядился Вермахт. – Сегодня вам потребуются линейки – под первым крупным заголовком нужно начертить схему.
Линеек ни у кого не было. Но студенты кое-как обошлись краями парт – это было проще, чем нарываться на очередной скандал. Пока что им удавалось обходиться без скандалов благодаря тому, что все вели себя тише воды ниже травы. Однако Лукин сидел белый от гнева, а Рёскин был весь пунцовый. Гном даже начал бормотать: «Угнетатель!» – еще до того, как верхняя колба часов опустела и тяжелые шаги Вермахта затихли вдалеке.
– Обыкновенное хамство, вот как это называется! – в сердцах бросил Лукин, когда они вышли во двор. – Лично у меня уходит столько сил на то, чтобы держать себя в руках, что на саму учебу меня уже не хватает!
Ольга погладила его по руке и повела через двор пить кофе. Ольга пила кофе литрами. Она говорила, что чувствует себя хорошо, только если в ее жилах течет кофе вместо крови.
– А во второй половине дня нам опять придется слушать этого урода! – печально добавил Лукин.
Прикосновение Ольги его утешило, но не совсем.
– Да, а до того еще обед, – заметила Клавдия. – А здешние обеды, пожалуй, даже хуже Вермахта.
Прочие застонали. Из всех студентов Коркорана Клавдия, пожалуй, больше всех страдала от здешней жуткой кормежки. Она-то привыкла к еде с императорского стола и к изысканным, пикантным кушаньям из растущих в Болотах водорослей. Но Рёскин утверждал, что гномы тоже питаются изысканно, даже низшие сословия, а Фелим добавлял, что и у них, в Эмиратах, любят хорошо покушать. Эльда тосковала по свежим фруктам, Ольга – по свежей рыбе. Одному Лукину было, в общем-то, все равно. У себя в нищей Лютерии он кормился немногим лучше, чем в университетской столовой.
– Но, по правде говоря, – признался Лукин, когда они проталкивались через толпу на крыльце столовой, – я бы отдал все отцовское королевство за нормальную овсяную лепешку!
– Овсяную
