желтым пером.
– И вот представьте, Иван Лукич, – продолжил он разговор, начатый в карете, – поспорили мы с полковником Ковничем, кто на охоте больше фазанов настреляет. Я предъявляю трех, а у него семь, такая вот пропорция… Проиграл, и сорок дней вынужден носить на голове это старье. Неудобно, прохожие на улицах хихикают, дети кричат «прусак»! А самое неприятное, набирается в шляпу дождевая вода. Поклонишься, при встрече, миленькой девице и тут ей водопад в лицо.
Директор сберкассы не прислушивался к этим словам, погруженный в мрачные мысли. Надежды спастись от сурового наказания уже практически не осталось, поэтому шёл он задумчивый и растерянный, как агнец на заклание. Его спутник толкнул дверь третьего нумера.
– Входите, не заперто.
Жилец, несмотря на поздний час, бодрствовал. Сидел у стола, что-то быстро писал. Увидев, как заколебались от сквозняка огоньки свечей, поднял голову.
– Митя, я сразу понял, что это ты, – радушно протянул хозяин, вставая навстречу гостям. – Никто иной без стука не приходит.
– Лишний раз стучать – соседей будить… А ты опять чью-нибудь чистую душу в пепел обращаешь? – почтмейстер указал на исписанные листы. – Сжигаешь на костре критики, словно Великий Инквизитор?
– Нет, не то. Это письмо издателю, который сомневается, стоит ли издавать свежий роман monsieur Верна, французского сочинителя. Конечно же, я эту идею горячо поддерживаю. Вот послушай, – он схватил лист бумаги и стал читать с середины, – «писатель умеет не только подать в сюжете загадку, которую так важно иметь в хорошем романе, к тому же он насыщает книги подробными сведениями из области географии, зоологии, химии и истории. Поистине, от одной книги „Таинственный остров“ современным гимназистам выйдет больше пользы, чем от всех реформ графа Толстого2!»
– Напрасно ты про графа вставил, да еще так язвительно. Этак тебя мигом в вольнодумцы запишут, – предупредил Митя, и тут же вспомнил о цели визита. – Ох, голова дырявая! Мы же к тебе не просто заехали. Позволь рекомендовать тебе г-на Шубина, Ивана Лукича. Директора сберегательной кассы. Мы вместе в Сандунах паримся. И вот он приезжает на ночь глядя, кричит: «Беда, кошмар, срочно сведи меня со знаменитым сыщиком Мармеладовым!»
– Давно ли я успел знаменитым стать? – поморщился критик. – Подумаешь, помог разобраться с Пиковым тузом, а уже и сыщик!
– Благодари газетчиков. После статей в «Ведомостях», да в прочих листках для чтения, вся Москва гудит. В какой трактир не зайди, до сих пор судачат про то, как ты одной рукой скрутил душегуба из Нескучного сада, а другой рукой прихлопнул богатеньких развратников из общества Двойной розы. Спроси любого, скажут: проницательнее Мармеладова человека нет!
Финансист, робко топтавшийся в дверях и делавший лужу натеками с плаща, будто ждал именно этих слов. Выскочил на центр комнаты, озираясь как загнанный заяц. Бросился на колени.
– Ба-а-атюшка-а! Христом-богом заклина-а-аю, – заголосил
Дмитрий Андреевич Толстой, министр народного просвещения Российской империи с 1866 по 1880 годы.
