подниматься на крышу или спускаться на асфальт, – чтобы снизу ловить психопатку в свои объятия. Как Бэтман. Чушь и бред... Посетила безнадежная мыслишка: «С умными надо вести себя как умный, с дураками – как дурак»...
Родин выдохнул, будто собирался прыгнуть на соседний подоконник, и, растянув губы в улыбке, насколько позволяло обветренное лицо, подал голос:
– Девушка, а у вас сигареточки не найдется?
Девушка вздрогнула, вроде испугалась, отрешенно посмотрела на Ивана.
– А вы кто?
– Ангел.
Минуту или две она осмысливала слова невесть откуда взявшегося мужчины, ухватилась рукой за оконную раму и, наконец, произнесла:
– Сейчас принесу.
И легко, по-кошачьи, спрыгнула в комнату.
А Родин, отменно соображавший в гиблых ситуациях, уже знал, что делать. Он отцепил карабины страховочной системы и страховочного устройства, встал на сидушку и, раскачавшись, как маятник, на зависть всем московским обезьянам, ловко уцепился за раму окна. Конечно, весь спецраствор по рецепту Ивана Родина тут же пенным ливнем хлынул вниз. Вслед полетело и сорвавшееся пластиковое ведро празднично-оранжевого цвета.
В тот самый момент, когда девушка пошла за сигаретами, из стеклянных дверей офиса, мимо охранника в ливрее, вышел знакомый нам старший менеджер, тот самый Холеный, который уже предвкушал, как будет обедать в ресторане.
И именно в эти мгновения Иван Родин предпринял отчаянную, но единственно верную попытку изменить роковой стечение обстоятельств в судьбе незнакомки.
Сначала на Холеного обрушился пенный вал. Он вскрикнул от неожиданности, не поняв, за что ему выпала такая небесная кара, и, не успев еще глянуть вверх, получил следом, прямо на голову квадратное оранжевое ведро. И хорошо, что оно было из пластика, а не из жести, и потерпевший смог отделаться лишь подмоченным костюмом. Сорвав ведро с головы, Холеный с яростью швырнул его на землю и еще наподдал ногой. День был испорчен, да и аппетит пропал.
– За что налоги платим? – с отвращением снимая пиджак, выкрикнул он. – Никакой защиты от беспредела... Обольют суки, и еще ведром по башке.
Тут же появились зеваки, прямо из ниоткуда, такое у них свойство. Облитый господин был смешон, почти как Чарли Чаплин. Смелись даже таджики с узбеками, приостановив нескончаемые облицовочные работы. Прошнырнувшая мимо бомжеватого вида востроносенькая бабушка цапнула валявшееся ведро и тихо-тихо посеменила, радуясь неожиданному прибытку. Холеный взъярился от такой беспредельно наглой кражи.
– А, ну, стой, пиявка! Твое, что ли? – потерпевший чуть ли не с рукой вырвал ведерко. – Во народ пошел: одни – сверху кидают, другие – снизу тут же тырят. Блин, главную улику сп...ить!
Вороватая старушка в одно мгновение исчезла в подземном переходе. А Холеный, завидев милицейский наряд, постоянно дежуривший у «Президент-Отеля», с ведром ринулся навстречу.
Зеваки застыли в предвкушении очередного витка развития
