стало пошлостью задолго до рождения поэта Цветика и появления сперва критики рифм «палка-селедка» и «пакля-рвакля», а потом и повсеместного перед этими рифмами преклонения. Чернила Фауста остаются в цене настолько же, насколько ценным остался алюминий после открытия способа получения его из любого комка глины. Но кровь не производится в промышленных масштабах, не разливается по бутылочкам и жестяным банкам, не продается в розлив. Ее не купить по разумной цене, не налить в стакан, льда и водки по вкусу. Ее мало, можно сделать лишь глоточек и горько усмехнуться, вспомнив, что некогда кровь ценилась дороже золота. Перед золотом одна любовь на миллион могла устоять, перед кровью – нет. Но, что поделать, инфляция.
Когда людей станет слишком много, их начнут продавать, чтобы хоть как-то амортизировали, отбивали расходы. Вслед за этим сразу откроются фабрики клонирования. Об экономическом эффекте забывать нельзя. Рынок обязан утолить спрос. К тому же, новые фабрики – это новые рабочие места. А уж сколько шагов останется до каннибализма, знает только чадолюбивый Сатурн. Кронос, поедающий своих детей, – символ времени, чьими верными сынами и дочерями мы честно пытаемся быть, попивая газированный кровезаменитель.
Греки верили в обратимость времени, в то, что сожранное Кроносом может быть отрыгнуто в целости и сохранности. Что, если они не верили, но знали? Тогда неизбежен конфликт. Война. Вся эта глупость между городом и деревней, постмодерном и классицизмом, отцами и детьми, кровью и томатным соком. Пока же позиции серых незыблемы.
Остается только надеяться, что кровь не кончится прямо сейчас. Что ее хватит еще хотя бы на пару пейзажей, твой портрет, детский анекдот, дорогу к тебе, письмо домой и эпитафию.
Модель №3: Прикладная антропология
Антропология – область научного познания, в рамках которой изучаются фундаментальные проблемы существования человека в природной и искусственной среде.
«Кто эти люди? Что им нужно?»
Говори за себя.
«Кто эти люди для меня? Чего они от меня хотят?»
Так проще, правда? Сузить диапазон поисков ответа до субъективного горизонта событий. Как правило, выводы удается сделать на закате, когда горизонт виден в розоватом свете только что скрывшегося солнца, больше не слепящего, оставившего игру в жмурки. До завтра. Ночь – лучшее время для того, чтобы попытаться успеть отдохнуть и найти повод перестать жмуриться. Это так естественно – то, что мотив утром открывать глаза необходим. О нем можно думать, а можно и забыть, переслать бандеролью в подвал или на чердак, пометив «Подсознанию. До востребования».
Так или иначе, глаза открываются не чтобы видеть. Они открываются для других, загораются зеленой ромашкой «я-ищу-тебя». Чем деспотичней тирания эгоизма, тем больше в этом процессе театральной драмы. Кто-то писал о странности устойчивого словосочетания «прийти в себя». По сути, действие заключается в том, чтобы из себя вынырнуть и вместо этого прийти
