на полу, и Арите было дико видеть, как люди брали в баре кофе, пиво, сэндвичи, садились у стены, вытягивали ноги и ели, словно дело происходило где-то в Гарлеме. Я попытался объяснить ей, что в Европе сидеть на полу в аэропортах – нормально, но она решительно воспротивилась этому.
– Они что – бомжи? Люди бешеные деньги заплатили за перелёт, а теперь сидят на холодном камне!
Я не стал спорить. Из разговоров вокруг мы поняли, что многие торчат в Домодедове уже третьи сутки, ожидая хорошей погоды и возобновления полётов.
– Бардак! – голосом капитана пиратского корабля резюмировала Арита.
– Айдак, – грустно согласился с мамой Николай Нильсович.
Он сейчас пребывал, как это называла Арита, в возрастной нише «попугайчик» и повторял всё, что слышал.
– Что предлагаешь? – спросил я.
– Почему я должна что-то предлагать? – удивилась Арита.
– Ваш главный космический конструктор Королёв часто повторял: «Критикуешь – предлагай. Предлагаешь – делай. Не сделал – увольняйся».
– Последнюю фразу ты сам придумал, – Арита обозначила улыбку.
– Может быть… Но всё же – у нас до посадки почти два часа, что будем делать? Кстати, здесь есть ВИП-зоны. Я предлагаю заплатить и переждать там.
Арита посмотрела на меня как на чудовище из сказки. В последнее время, после новогодних трат и поездки к моим родственникам в Данию, у нас было не очень хорошо с деньгами, и поэтому мы летели не бизнес-классом, да и вообще, что называется, сокращали траты. Вне зоны экономии у нас был только отдых в Таиланде. Естественно, моё предложение потратиться на ВИП-зону было встречено в штыки. Мы немного, как это водится у любящих супругов, поспорили, и всё закончилось гордой фразой Ариты:
– Если хочешь, можешь идти в свою ВИП-зону. Нам с Колей и тут нормально. Дай мне ребёнка!
Выбора у меня не осталось, и мы принялись фланировать по терминалам, наблюдая коловращение жизни. Жизнь, надо сказать, коловращалась весьма старательно – примерно за час променада мы стали свидетелями одной мелкой драки, нескольких семейных скандалов и оказали помощь пожилой женщине, которой стало плохо.
После этого, по закону кармы, нам улыбнулась удача, и мы наконец-то заняли столик в Foster’s Bar.
Следующий час мы провели с относительным комфортом – я пил пиво, Арита – чай без лимона, мы уплетали сосиски, не давали Николаю Нильсовичу чипсы и искали в ручной клади жёлтую машинку. Когда Арита вспомнила, что оставила её дома, в прихожей на зеркале, случился локальный апокалипсис с рёвом и дрыганьем руками и ногами. Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но тут, слава всем богам, объявили посадку на наш рейс.
Расположившись в креслах нашего комфортабельного аэробуса, мы должны были выдохнуть, вытянуть ноги, расслабиться и получать удовольствие от полёта, но это – в теории. На практике комфортабельный аэробус изнутри напоминал что-то среднее между Ноевым ковчегом и
