style="font-size:15px;"> – Ты моя! – Иван схватил меня за плечи. Руки его прожигали одежду, но не согревали. Глаза лихорадочно блестели на бледном уставшем лице.
Как же мне было погано! Надо бы оттолкнуть его, уйти, не вселять надежду. Но не могла я… еще хоть немного побыть рядом, поглядеть на такого родного, любимого…
– Пойдем со мной. Вера, ты слышишь меня?
Иван встряхнул меня и заглянул в глаза. Он принялся осыпать поцелуями мое лицо, стирая следы слез, шептать на ухо слова любви, опаляя горячим дыханием. Голова кружилась все сильнее, а в мозгу билась единственная мысль: «Нельзя! Нельзя!..»
Я принялась вырываться, упираясь ему в грудь.
– Пусти, Вань, мне пора… Пусти, говорю!
– Не могу.
В порыве отчаяния он с такой силой прижал меня к себе, что нечем стало дышать.
– Я жить без тебя не смогу. Мне уже сейчас воздуха не хватает.
С неба начали падать крупные капли. Того и гляди ливанет.
Я высвободилась из его рук, заметив, как безвольно они упали, и голова свесилась на грудь.
– Прости меня, Вань. Не пойду я против родительской воли.
Обратной дороги я не видела. Слезы и дождь застилали глаза. Не забыть мне его лица, никогда. Он смотрел с недоверием, растерянно… и где-то глубоко зарождалась ненависть. Ее я не видела, но чувствовала всем своим существом.
Дома я заперлась у себя и не выходила до ночи, как мать ни звала. Даже если отец прикажет, все равно не выйду. Пусть двери ломает.
Я все думала, как оградить Ваню от себя, сделать так, чтоб не видеться даже случайно. Свадьбу назначили на Покров, значит, еще месяц впереди. Потом я переберусь в дом Григория, и начнется у меня другая жизнь…
Ночью я проснулась от какого-то шума. Сначала решила, что показалось, привиделось во сне. Но звук повторился. Тогда я поняла, что кто-то тихонько стучится в окно.
– Ванька! С ума сошел?! А ну как отец услышит?..
Он меня не слушал. Проворно влез в окно и огляделся.
– Собирайся! Только самое необходимое… – велел он.
– Ты что?.. Умыкнуть решил?
– Собирайся, сказал!
Я стояла посреди комнаты, словно спутал меня кто по рукам и ногам. Смотрела на Ваню и не видела… Сердце колотилось, как ненормальное. В горле и ушах пульсировало. Умыкает… Умыкает… А, может, только так и нужно? Ведь, люблю я его. А тот, другой, ненавистен, как не знаю кто.
– Вера, – Ваня подошел ко мне и положил руки на плечи. Так ласково у него это вышло. – Ты моя, понимаешь? Никому тебя не отдам. До гробовой доски любить буду.
Черные глаза заглядывали в душу, и верила я, что все будет так, как он обещает. Никто, кроме него, не сможет меня так любить. Только он.
Через пять минут мы выбрались в окно и крались через двор. В руках у меня был маленьких узелок со сменой белья.
– Я куплю тебе все, – обещал Ваня, запрещая брать лишнее.
