target="_blank" rel="nofollow" href="#note_70" type="note">70. К. Н. Батюшков выразил свое отношение в поэтической форме: «Благословен, взлелеян Фебом, / Под сумрачным родился небом, / Но будто в Аттике рожден…»71 Резко отрицательно относился к Уварову историк С. М. Соловьев, писавший, что «Уваров был человек, бесспорно, с блестящими дарованиями, по образованности и либеральному образу мыслей… был способен занимать место министра народного просвещения, президента Академии наук etc., но в этом человеке способности сердечные нисколько не соответствовали умственным. <…> Это был лакей, получивший порядочные манеры в доме порядочного барина (Александра I), но оставшийся в сердце лакеем… не было никакой низости, которой бы он не был в состоянии сделать»72. Но резче всех отзывался о нем, пожалуй, Пушкин: «…это большой негодяй и шарлатан… Об нем сказали, что он начал тем, что был б…, потом нянькой, и попал в президенты Академии Наук как княгиня Дашкова в президенты Российской академии»73. Несмотря на неоднозначность, судя по отзывам, его характера, Уваров много сделал для развития образования в России.
К системе образования в эпоху правления Николая I прочно привязалось понятие «реакция». Да, реакция, безусловно, была: реакция на восстание декабристов, на революционное движение в Европе, на новые условия, в которых развивалось образование, оказавшееся под угрозой утраты своей национальной самобытности, на ослабление в обществе религиозного чувства, распространение новых, чуждых и ненужных, по мнению правительства, русскому человеку идей. Как результат этой реакции усилился государственный надзор за учебными заведениями, жизнь их строго регламентировалась; особенно большое внимание уделялось идеологическому контролю, проверке учебников и учебных пособий, использовавшихся в школах и университетах, учебных заведений. Особенно заметно это отразилось на университетах, которые потеряли значительную долю своей автономии; резко вырос чиновничий аппарат, усилились бюрократические препоны на пути любых нововведений в образовательную систему. Многие из этих проблем хорошо знакомы и по сей день и стали частью российской образовательной системы.
Один пример, демонстрирующий относительность трактовок исторических фактов. Критикуя правительство Николая I за реакционность и жесткость мер в области образования, нередко в качестве примера консервативности и солдафонства приводят тот факт, что он вернул в учебные заведения ношение формы, прежде всего в университеты, приравняв, таким образом, процесс обучения к воинской службе. Напомним, однако, что именно так и воспринималось традиционно образование в России – как служение отечеству. А вот что писал о своих чувствах поступивший в университет в начале 1840-х гг. Б. Н. Чичерин: «Мы тотчас заказали себе мундиры. С какою гордостью надели мы синий воротник и шпагу, принадлежность взрослого человека»74. Полный восторг, ощущение своей взрослости, причастности к настоящей жизни вызвала впервые
Знаменитые россияне XVIII–XIX веков. СПб., 1996. С. 720.
