А. С. Пушкина, которое содержится в письме к брату из Михайловского: «Знаешь мои занятия? До обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма»9. Но не только знаменитая Арина Родионовна рассказывала вечерами сказки великому поэту, нянюшки и мамушки по всей стране приобщали своих господ, предпочитавших французский язык русскому, к сокровищам народной культуры. Множество дневниковых свидетельств говорит об этом, так же как и распространенность литературной сказки (т. е. авторски переработанного сказочного сюжета) в XIX в.
Воспитательную роль сказки трудно переоценить. Для большинства детей именно со сказки начинается знакомство с художественным словом и постижение основ человеческой премудрости. С младенчества усваиваются многие истины, которые незаметно, спрятав их за интригующим и таинственным сюжетом, преподносит народная сказка. И родители, рассказывая или читая сказки своим детям, как бы заново повторяют урок, освежают в памяти те идеалы, которые они, в свою очередь, слышали в детстве от родителей или соседей. В этом проявляется двойственная роль сказок: они не только отражают особенности национального характера, но и активно его формируют, с раннего возраста давая детям готовые формулы и идеалы.
Значение сказки высоко оценивали русские ученые и мыслители. Философ Иван Ильин, выступая в Берлине на «Вечере русской сказки» в 1934 г., подчеркнул ее значение как хранилища национальной мудрости. «В русских сказках русский народ пытался распутать и развязать узлы своего национального характера, высказать свое национальное мироощущение, наставить своих детей в первобытной, но глубокой жизненной мудрости, – разрешая лежавшие на его сердце жизненные, нравственные, семейные, бытовые и государственные вопросы. И сказки русские – просты и глубоки, как сама русская душа. Они всегда юны и наивны, как дитя; и всегда древни и мудры, как прабабушка…»10
Философ-эмигрант Б. П. Вышеславцев считал, что с помощью сказки можно проникнуть в подсознание народа. Для этого, по его мнению, надо проникнуть в его сны: «Но сны народа – это его эпос, его сказки, его поэзия… Многих возмущала пошлость и безнравственность сказки. Но сны бывают разные: прозаические, низменные, отвратительные и – возвышенные, божественные. Сны, как и сказки народа, не выбирают самого красивого и благородного, как это делают стихи поэта; они, напротив, неумолимо правдивы даже в своем цинизме»11.
Советский исследователь В. Я. Пропп отмечал: «Универсальность сказки, ее, так сказать, повсюдность, столь же поразительна, как и ее бессмертие. Все виды литературы когда-нибудь отмирают. …Между тем сказку понимают решительно все. Она беспрепятственно переходит все языковые границы, от одного народа к другому, и сохраняется в живом виде тысячелетиями»
Вопросы философии. 1995. № 6.
