существо, прижала крепко к себе. Позабыв, какой наказ о даре был дан, тепло, робко очнувшееся, еще не окрепшее, в тельце продрогшее послала. Грела ее в руках, а сердце в груди заходилось от нежности.
– Ну что, княже, хмур и невесел? С этаким лицом только заставы придорожные сугробами заметать. Если дальше так дело пойдет, все твои владения снегом занесет, люди не обрадуются.
– Довольно, Севрен! – Сизар тряхнул головой и вытянул из ножен на поясе ледяной клинок. – Разболтался ты, делом не хочешь заняться?
– А ты никак тоску в поединке излить надумал.
– Какую еще тоску?
– По огоньку, которого изведать не довелось.
Сизар упер клинок в пол и ладони на рукояти скрестил. Окинул друга тяжелым взглядом.
– И чем тебя эта девчонка приманила? Мало, что ли, княжества? Каждая вторая красавица по снежному владыке убивается, каждая третья в его постели побывала, а он хмурится.
– Говорю же, больно болтлив ты стал. Меч доставай. Разомнемся. Скоро, кроме как языком чесать, ни на что не годен будешь. Тогда я, пожалуй, к своему твое княжество присоединю да посмотрю, на что способны девки в твоих владениях.
Громкий смех друга стал ему ответом.
– А что, Сизар, Бренн-то ответил?
Тряхнув платиновыми кудрями, мужчина досадливо поморщился.
– Нет. И не намекнул даже, какую плату с нее взял. Но нутром чувствую, Севрен, зеленую она приняла. А раз так, значит, он с нее ночь стребовал.
– Ладно тебе. Зеленая – это сила, а ее не только телом отдают.
– Смеешься? Она же чародейка, а потому с нее такую плату запросто спросить можно.
– А тебе первому чародейку попробовать хотелось, вот и хмуришься?
– Хотел, чтобы она к нам по собственной воле пришла. А так ради него явится, заноза покоя не даст.
– Не стал бы Бренн девицу к подобному склонять, ты не хуже меня знаешь. Он силой ни одну не потащит, пусть ему Стужа выбор невеликий оставила.
– То-то и оно. Богиня, как могла, озаботилась. Больно ревнива. Только сама, кроме холода, что предложить может? Без женщины любой мужик волком взвоет, пусть сердце обледенело, тело тепла требует. Ласки женской ни сражения, ни долг не заменят.
– Ты если о Стуже подобного мнения, чего здесь промышляешь? В княжество редко наведываешься?
– Будто сам не знаешь. Пока сердце любовью иной не согреется, не оттает, не выйдет заноза из него. Пусть я богиню видеть не могу, но и позабыть тоже. Вдали от нее тоска накатывает и сил нет бороться. Здесь я ей служу, тем и успокаиваюсь. А эта чародейка и правда мне понравилась, если кто и мог исцелить, то она. Теперь же…
– Да не брал он девчонку, я больше чем уверен.
– У него дар, как у Стужи, и сила практически та же. Если пальцем коснулся, если хоть немного, но ответил, ее от него никакой ворожбой не отвадишь.
– Вот
