развлекал. А одного недотепу, возомнившего, будто он рожден на свет для того, чтобы научить меня основам геометрии, которые я имел счастье усвоить еще в младенчестве, заточил в огромный горшок и отправил на ярмарку в Нумбану, после чего о нем больше никто никогда не слышал. Словом, чего только я не творил, пользуясь абсолютной безнаказанностью, но все это были вполне обычные, более-менее безобидные по тем временам детские шалости, об убийствах я и не помышлял, хотя отец, помню, меня иногда подначивал. Ему, вечному Младшему Магистру, не раз с прискорбием убеждавшемуся в собственной заурядности, было приятно думать, что в его доме подрастает «второй Лойсо Пондохва», который, дайте время, устроит всем веселую жизнь. Я же, услышав однажды краем уха, что родной отец считает меня кем-то там вторым, а какого-то незнакомого человека, соответственно, первым, смертельно обиделся на обоих. Впрочем, отца я простил уже к вечеру, долго сердиться на него было решительно невозможно, а вот Лойсо Пондохву с того дня считал своим личным врагом, даже не подозревая, насколько я не оригинален в своей ненависти. В те дни Великого Магистра Ордена Водяной Вороны не проклинали только ленивые и рассеянные.
Я рос без сверстников. Строго говоря, довольно долго я вообще не видел других детей, разве что, на картинках, или во сне, но это, конечно, не то. Родных братьев и сестер у меня не было. О соседских детях и речи не шло. Какие могут быть соседские дети накануне Смутных Времен, когда всякий мало-мальски зажиточный хозяин считал своим долгом окружить дом надежной защитой, чтобы даже кот с чужой фермы прошмыгнуть не смел. Кому не хватало могущества, или познаний, раскошеливался по такому случаю, нанимал умелого специалиста. Над защитой отцовских владений потрудились самые могущественные Магистры Ордена Дырявой Чаши, такая взаимовыручка была у них в порядке вещей. Поэтому посторонние у нас никогда не появлялись, да и мне пришлось изрядно подрасти и многому научиться прежде, чем я смог самостоятельно выбраться за дальнюю ограду.
Впрочем, однажды отцовский кузен привез к нам своих сыновей. Старший был моим ровесником, двое других показались мне совсем малышами, хотя сейчас я понимаю, что разница в возрасте была не так уж велика. Мой двоюродный дядя рассудил, что наш загородный дом – гораздо более тихое и безопасное место, чем его собственная городская квартира. Он не учел только один фактор – меня, и это была серьезная оплошность.
Я вовсе не собирался обижать братьев, напротив, обрадовался, что у меня наконец-то появились товарищи для игр, и в первые же дни втравил бедных парнишек в несколько рискованных предприятий, какие их отцу и в страшном сне примерещиться не могли. Намерения у меня, повторяю, были самые добрые, просто я несколько переоценил способности своих новых товарищей. Вернее, мне до той поры в голову не приходило, что другие дети не умеют делать самые простые вещи – скажем,
