– они появились три года назад, в конце гражданской войны. Чтобы скрыть их, король часто носил перчатки. Зря, считала Зоя. Шрамы служили напоминанием о пытках, которым Николай подвергся в плену у Дарклинга, и той цене, что пришлось ему заплатить наравне с его страной. Разумеется, это лишь часть истории, но для равкианцев достаточно и этого.
Зоя расстегнула наручники массивным ключом, который носила на шее. Ей показалось, что в последнее время шрамы на руках Николая проступали четче, будто бы не хотели бледнеть.
Избавившись от наручников, король стянул с себя порванную рубашку. Смочив льняное полотенце водой из протянутой Зоей фляги, смыл кровь с груди и лица, потом плеснул на ладони и намочил шевелюру. По плечам и шее заструились ручейки. Николая бил озноб, и все же теперь он выглядел самим собой: взор ореховых глаз ясен, влажные золотые волосы откинуты со лба.
– Где ты нашла меня на этот раз? – осведомился он, почти уняв дрожь в голосе.
Зоя наморщила нос, припоминая.
– На гусиной ферме.
– Надеюсь, не на самой захудалой, – сказал Николай, возясь с непослушными пуговицами рубашки. Пальцы все еще дрожали. – И много из-за меня пострадало живности? – «Или людей», повисла в воздухе невысказанная часть вопроса.
Зоя отвела трясущиеся руки Николая и сама застегнула все пуговицы. Сквозь тонкую хлопковую ткань чувствовался ночной холод, леденивший кожу.
– Из тебя вышел бы отличный камердинер, – пробормотал он, но Зоя знала, как ненавидит король эти мелкие услуги, как стыдится своей слабости, из-за которой вынужден принимать чужую помощь.
Понимая, что сочувствие его только унизит, она резко произнесла:
– Ты передушил целое стадо гусей и, кажется, разодрал чью-то клячу. – Но все ли это? Зоя понятия не имела, что мог натворить монстр, прежде чем его посадили на цепь. – Совсем ничего не помнишь?
– Только обрывки.
Значит, надо ждать донесений о жертвах и задранной скотине.
Проблемы начались полгода назад, когда Николай пришел в себя на каком-то поле почти в тридцати милях от Ос Альты – в синяках и крови. Он совершенно не помнил, как покинул дворец и чем занимался всю ночь.
– Видимо, я ходил во сне, – объяснил он Зое и остальным членам Триумвирата, с опозданием явившись на утреннее совещание. На его лице алела длинная царапина.
Известие их встревожило и одновременно привело в недоумение. Толя и Тамара не позволили бы Николаю так легко сбежать.
– Как тебе удалось мимо них проскользнуть? – спросила Зоя, пока Женя заживляла царапину, а Давид рассуждал о сомнамбулизме.
Если Николай и был обеспокоен, то ничем этого не выдал.
– У меня уйма талантов, – пожал плечами он. – В том числе способность выбираться из любого заключения.
Приказав поставить на дверях своей спальни новые замки,
