рванул в Шахтово. На что он надеялся – неизвестно…
Тома уже отправилась спать, а Николай Петрович, пока сын разговаривал по скайпу с бухгалтером клуба, потягивал какой-то премерзкий, но очень полезный витаминный коктейль, который жена заставляла его пить, и пялился в телевизор, ровным счетом ничего не понимая и ничего не видя.
– Тварь! – Алексей заскрежетал зубами и ударил кулаком по стене. – Мы все оплатили!
Николай Петрович посмотрел на сына:
– Это не имеет никакого значения…
– Папа, но ведь я все делал честно…
– Дело не в твоей честности. Дело в жадности Ревы. Ночной клуб не хоспис и даже не ресторан, и мы с Нестором предупреждали тебя о рисках. Теперь надо спокойно обдумать, как сохранить свои бабки. – Он подался вперед и поставил стакан на дизайнерский журнальный столик. – У тебя есть какие-то идеи?
– Убить его! – выпалил сын.
– Ну… Это плохое решение.
– А какое решение ты предлагаешь?
Колян задержал взгляд на сыне.
– Я завтра позвоню Гоги. Против лома нет приема, окромя другого лома.
Глаза Лешки ожили.
– Ты… Ты серьезно?
– Конечно. За Гоги маленький должок, – продолжил Петрович, надеясь, что вор в законе Гоги до сих пор живет по понятиям, иначе бы его лишили столь высокого звания. – А насчет того письма… – он скривился, – детский сад какой-то. – Он прикусил губу и пожевал ее. – Расскажи Наташе и забудь.
Алексей отрицательно мотнул головой:
– Я расскажу, я письма этого не боюсь… Но Лена… Наташа не простит меня. – Он сел на диван рядом с отцом и прижал руку к груди. – Я не знаю, как получилось… Я не оттолкнул Ленку, понимаешь? Не оттолкнул из-за ее отца. Я боялся… – Он пожал плечами. – Я ненавижу себя за это! Я повел себя как… как последняя проститутка. – Он откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками.
– Не оскорбляй проституток, среди них есть очень порядочные девочки.
– Папа, – Леша взглянул на отца с упреком, – сейчас не об этом речь. Речь идет о нас с Наташей.
– М-да, бабы такого не прощают, – задумчиво произнес Петрович, – твоя мама мне ничего не простила… Ничего… – Он печально качнул головой. – А ведь я ее люблю… Все еще люблю… Так-то вот…
– Я тоже люблю Наташу, а с Ревой у меня ничего нет. Ты мне веришь?
Николай Петрович скривился:
– Я тебя умоляю! Даже если было… Какое это имеет значение? – Николай Петрович тяжело вздохнул. – Сынок, ты должен понять: бабы – они другие. Они могут простить нам все, кроме измены. У них на первом месте отношения. – Последнее слово Петрович произнес с нескрываемой иронией и потянулся к коктейлю. – Вот я пью эту гадость, давлюсь, но пью. Знаешь почему? Потому что если
