ти наружу. Существовал определенный порядок действий по протоколу безопасности «Нонокса 357» – защитного сооружения, которое обеспечивало человеку хотя бы иллюзию безопасности в мире взбунтовавшихся машин.
Люк, замаскированный хвоей и связанными ветками, поднялся. Я внимательно осмотрелся вокруг. Где-то рядом размещались сенсоры, которые должны были предупредить о появлении поблизости любого существа на поверхности. Убедившись, что никого рядом нет, я вылез и стал опускать замаскированную крышку люка.
Снаружи дул сидьный ветер. Погода изменилась резко, в течение нескольких минут. Небо оказалось затянуто тучами. Солнце исчезло. Я опоздал. Мне не повезло.
Сканирующий комплекс выдавал на проекционную поверхность зрительного импланта полную бессмыслицу. По его показаниям получалось, что я, покинув «Нонокс 357», оказался в окружении металла. Это был очередной сбой программы, сканирующей пространство. В последнее время со мной происходило странное. Все началось после аварии. Похоже, что я не до конца восстановился. Имплант следовало бы заменить. Я уже договорился, что это сделают в ближайшее время.
Я недолго стоял снаружи, старательно вдыхая свежий воздух, ценность которого понимаешь, только если проводишь месяцы под землей. Даже если оставаться здесь равносильно самоубийству, уходить не хотелось. Но теперь никто не доверяет человеку, который отсутствовал долго среди людей. Кто знает, какие технологии еще создали наноиды. У человека не много способов сопротивляться машинам. И один из главных – недоверие.
Начал моросить дождь. Мне нравился дождь. Нравилось это легкое монотонное падение воды с неба.
Я вернулся в «Нонокс 357», подземное убежище людей, ставшее для меня домом. В ноноксах всегда проводятся реконструкции, чтобы не позволить машинам застать человека неожиданно. Коридоры становились более запутанными, лабиринт разветвлялся и занимал уже не один уровень – дорожки расходились теперь не только в стороны, но и вели вверх и вниз на разные этажи. Они были дорожками схемы.
Человек в зеркале осторожно прикоснулся пальцами к своим впалым щекам, носу, рту, коротко остриженным и явно давно не мытым каштановым волосам. Ему было под тридцать, он выглядел усталым, бледным, слегка нездоровым. Он нахмурился, глядя на меня.
Треть лица была сожжена во время аварии. Еще потом пересаживали кожу на груди. Из-за наносоединительной ткани нижней челюсти я, если говорю громко, то картавлю. Хирурги не особенно старались, когда латали меня. Ну и ладно. Хоть так.
Еще я перестал чувствовать вкус кофе. Просто коченел при мысли о том, что когда мы умрем, то после большинства из нас останутся недопитые чашки кофе. Умрем простыми животными, чьи тела, ничем не отличающиеся от тел других животных, перестанут функционировать.
Мимо прошли два новви – эти клоны человека были одинаковы настолько, что не различались даже имплантами идентификации, и я услышал их разговор.
– Рекотион? – спросил первый.
– Да, – скупо и односложно ответил второй.
– Нам подойдет?
– По конфигурации имплантов я бы не сказал, что он с высоким уровнем допуска. Скорее, с низким.
– Подождем, пока его допросят. Нам нужно время, чтобы вскрыть его. Он может оказаться ценным экземпляром.
Рекотионами были люди, которых с помощью имплантов полностью контролировали машины.
Я прошел в комнату для допросов. Допрос пойманного вел Мерт. В комнате также находился Керкан, контролировавший сенсоры безопасности.
Мерту было под пятьдесят, хотя выглядел он старше. Сутул, узкоплеч, плохо выбрит, с бледным одутловатым лицом и бегающим взглядом, тонкая шея болталась в просторном вороте рубашки. Очки в золотой оправе, сквозь линзы которых на мир смотрели проницательные глаза.
Пойманный враг был просканирован. Левая рука и обе ноги до колен у рекотиона были заменены биопротезами. Часть кожного покрова головы, часть кишечника и даже левый глаз также подверглись операционному вмешательству с последующей их заменой. В результате генной мутации его волосы стали черными, а кожа посветлела и приобрела молочный оттенок. Но самое главное – все его тело было покрыто блеклыми темными линиями, которые едва заметно проступали сквозь кожу. На лбу и скулах эти линии складывались в замысловатые узоры. Рисунки словно были вытатуированы на изнанке кожи.
Очевидно, человек сознательно посвятил свою жизнь осуществлению террора. Воспитанный на идеологии наноидов, задержанный точно определил цели своих уже совершенных и готовящихся акций на базы людей.
– Информация, снятая с расширителя сознания, расстраивает, – сказал Мерт. – Ты знаешь свое имя, род занятий, но не помнишь ничего. Это плохо. Ситуацию придется исправить, иначе предстоящие тебе мучения лишатся изюминки, – ты не будешь понимать, за что страдаешь.
