отнюдь не главное место, а каждый капитан, офицер или матрос норовил получить личную выгоду с морского путешествия. Даже адмиралы не чурались взимать комиссионные с пассажиров и негоциантов. Так галеон, способный поместить на борт семьсот человек, вполне мог четыреста из них везти нелегально.
И капитан «Сан Филипе» наверняка затруднился бы ответить праздному любопытствующему, сколько неучтённых палатой грузов находилось на его корабле. Зато он хорошо знал, какое количество полагающихся по штату пушек и боеприпасов к ним он снял перед отплытием, желая погрузить оплаченную звонкой монетой поклажу. Согласно уставу палаты, перед выходом в море судно освидетельствовали инспекторы, дабы убедиться, что на борту имеется всё полагающееся вооружение. Чиновники удовлетворённо оглядывали укомплектованные орудия, однако, получив свою мзду, спокойно закрывали глаза на факт, который был известен любому бродяге в порту: пушки капитан просто «одолжил». Как только подписывался акт, их тут же возвращали на берег для установки перед инспекцией на следующий корабль. А между тем, «Сан Филипе», перегруженный товаром, неторопливо тащился по океану, стремясь скорее попасть в Европу и хорошо заработать на переходе.
Корбо внимательно разглядывал галеон. Величественный многопалубный четырёхмачтовый парусник плюхался по волнам, фыркая брызгами, напоминая толстого кашалота.
«Водоизмещением около тысячи тонн», – навскидку прикинул пират. На кораблях такого класса могло размещаться до 80 пушек, но, внимательно рассматривая судно, капитан понял: на двух батарейных палубах вряд ли поместится более шестидесяти орудий, а зная фокусы испанских мореплавателей с заменой оружия на груз, пират предположил, что наверняка пушек на самом деле вдвое меньше. А это вполне уравновешивало силы. Но галеон мог вмещать до шестисот человек команды и солдат, и Корбо задумался: у него на борту всего сто шестьдесят головорезов, и стоит ли нападать на столь опасную добычу? Если бы капитан обладал даром ясновидения, то узнал бы, что в реальности на судне осталась дюжина пушек по шесть с каждого борта, а из трехсот пятидесяти человек только двести составляли команду и солдат, тридцать два были благородными сеньорами, возвращающимися в Испанию, а оставшиеся пассажиры являлись слугами и свитой господ, а всё остальное пространство галеона было заполнено ценными грузами. Но Корбо не догадывался об этом, иначе от души поблагодарил бы испанского капитана за жадность, так опрометчиво вышедшего в море в одиночку.
– Нам он не по зубам, – задумчиво произнёс первый помощник.
Корбо презрительно усмехнулся:
– А если я скажу тебе, Ланс, что не позже, чем завтра утром груз этого корабля будет храниться в наших трюмах?
– Ты всерьёз думаешь его взять? – вскинул брови помощник.
– Думаю, там есть чем поживиться, – улыбнулся капитан, и снова поднял подзорную трубу, разглядывая предполагаемую добычу.
Фрегат пиратов находился
