не все?
– Вы знаете, милая девушка, – не скрывая волнения, произнес профессор, – много странного творится на этой станции.
– Я заметила, – скривив левый край своих красивых губ, заметила российская сыщица, – давайте конкретней.
– Куда уж конкретней, – не в силах сдержать дрожь в своих руках, продолжал геолог. – После того, как был обнаружен второй труп, я заметил, что мои российские коллеги как-то стали от меня отдаляться и, напротив, сильно сблизились с американцами. Сначала это меня мало беспокоило, но сейчас, когда, сначала, был убит Попов, затем пропал Григорович, а потом Рамирес зачем-то сказал неправду, я начал подозревать, что мы втянуты в какую-то жуткую нелепую интригу.
– Возможно, – подтвердила Бероева, глядя прямо в глаза собеседнику, и постаралась уточнить то, зачем именно сюда прибыла, – Вы сказали: «неправду», что это значит?
– Делом в том, что, действительно, – ответил Веремчук, покрываясь холодным потом, – с утра проход в нишу, где мы работаем, был почти полностью завален снегом, и его пришлось долго откидывать. Сегодня пурга несколько поутихла и можно было не беспокоиться, что выход, сильно уж, занесет. Потому, в этом отношении, мы работали совершенно спокойно. За час до окончания трудового дня, Григорович вызвался идти освобождать нам выходное отверстие, но к расчистке так и не приступал.
– То есть? – не поняла сотрудница уголовного розыска.
– Снега, в противовес словам Рамиреса, нанесло немного, – капли на лице ученного становились все крупнее, – и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса. Григорович же, как я уже говорил, его совершенно не трогал, а направился прямо к выходу. Там его следы обрывались, но зато имелись, пусть и запорошенные, но вполне различимые, отпечатки гусениц небольшого снегохода. Мои американские коллеги не придали этому никакого значения, как будто им было известно все, что там приключилось.
– Интересно, – «оборвала» Бероева речь рассказчика, лицо которого, к этому времени, уже обтекало холодным потом. Заметив эту особенность, девушка, проявляя участие, невольно спросила, – Константин Георгиевич, Вам плохо? Может сходить за доктором?
Тот ничего не ответил, а только сильно закашлял, хватая ртом воздух, обхватив обеими руками свое горло. Было очевидно, что он умирает. «Только не сейчас», – в сердцах подумала Оксана, подхватив заваливающегося с кровати на пол ученого. «Он ведь готов был мне все рассказать», – мысленно причитала оперативница.
Веремчук же, начиная хрипеть, замахал рукой, приглашая девушку сблизиться лицами. Сквозь душившую его хрипоту, он смог произнести только одно слово: «Тарелка», и тут же «испустил дух». Сотрудница МУРа закрыла покойнику глаза и пошла прочь из комнаты, чтобы разыскать Джордана. Какого же было ее удивление, когда выйдя в коридор, она столкнулась с Майклом, который сам активно искал ее, находясь, при этом, в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один желал обнаружить оперативницу. Вместе с ним по базе
