можешь сказать мне. Я пообщаюсь, он не будет тебя трогать.
– Ты такой смелый и благородный страж, Арс. Спасибо, я учту, – подмигнув, проходу мимо него в здание.
По пути в тренажерку здороваюсь с идущими навстречу ребятами. Лидка при виде меня бросается на шею. Ее глаза немного воспалены, словно она только что плакала. Девушка ведет себя так, будто мы с ней давние подруги. Лида уговаривает пойти на вечеринку вместе с ними в ближайшую субботу. Хочу отказаться, но потом останавливаю себя. Мне надо начинать жить. Нужно учиться расслабляться, отпускать себя. Так почему бы не повеселиться?
Спустившись вниз, в раздевалку, стягиваю с себя футболку. Замечаю свое отражение в зеркале. Я в одних джинсах и бюстгалтере. Молочно-бледная кожа смотрится ярким пятном на фоне темного цвета стен помещения. Я не понимаю, как это происходит. Будто по щелчку пальцев, меня переносит в прошлое. Я уже не здесь. Точно в такой же позе, но в другом месте.
Сквозняк обдувает мои голые ступни. Зябко. Но я не решаюсь одеться. Он зол. И пьян. Снова проблемы на работе или еще что. Я не знаю. Давно разучилась понимать его. Не люблю вечера. Не люблю грохот входных дверей. Это значит, он пришел. Внутри постоянное волнение. Каким придет? Злым или наоборот? Лучше уже, чтобы вообще его не было. Сегодня Леша вернулся из командировки. Его не было месяц. Молча съел весь ужин, даже спасибо не сказал. Полбутылки виски, и этот огромный бугай свалился на диван. Хорошо, хоть дочку уложила. Не нужно беспокоиться, что она услышит его матерную пьяную речь.
– Раздевайся, – бросает, лениво перекатывая во рту зубочистку. Смотрит на меня пьяным взглядом.
– Думаешь, стоит? – вздергиваю бровь. Я не хочу близости с ним в принципе. А в этом состоянии и подавно. – Тебе давно не интересно видеть меня голой.
– А сейчас я хочу, чтобы ты разделась. Или у нас монастырь?
В его голосе нет и намека на чувства. Холод и безразличие. Леша хочет поиздеваться надо мной. Вытереть ноги.
Хочу ему сказать, что живу в монастыре уже четыре года. Но не решаюсь. Лучше смолчать. От прошлого моего колкого замечания до сих пор синяк на руке. Раньше он не бил меня. У Леши не так уж и плохо получается уничтожать меня морально. Но в последнее время я научилась закрываться от него ментально. И он все чаще выходит из себя. И все чаще причиняет мне боль физическую.
Стягиваю с себя халат. Ткань падает на пол. На мне только трусики – ничего больше. В комнате прохладно, кожа покрывается колкими мурашками. Но я знаю, озноб не от сквозняка. От его ледяного взгляда. Даже так, будучи пьяным, он не хочет меня.
– Черт, была бы ты лет на десять моложе, у меня бы встал. Сиськи, что ли, сделать тебе? И так не было, а теперь еще и не стоят нихера… – в его брезгливом тоне столько желчи. Клянусь, я на вкус ее ощущаю, на языке. Прикрываю глаза.
– Я твоего ребенка два года выкормила грудью…
– И че? Мне теперь дрочить на эту мысль? – его злит моя реакция. Я ведь не плачу, не обижаюсь. Ему не удается больше довести меня до истерики. –
