немногим больше, чем три аккорда.
Немногим больше, чем три сюжета – встреча, любовь и горькое похмелье.
Немногим больше, чем три хита – «Ночное рандеву», «Как всегда» и «Не жалей»…
Фото: В. Скоков
Ливерпульское
– Сорок лет. И чувства самые противоречивые – вроде остановиться пора, достроить то, что начал, довысказать все, что не успел. И все же снижать скорость не хочется. Кажется, что только сейчас жить начинаешь – когда есть опыт, возможности, приемлемый комфорт.
– Комфорт – это зеркала на потолке, будуар с велюровыми портьерами, ванна с гидромассажем… Все было ради этого?
– Конечно же, нет. Когда все только начиналось – концерты, гастроли, ночи напролет под перезвон гитар – никто не думал о комфорте, славе или деньгах. Для нас существовала только музыка и тот кайф, который ловишь, играя вместе на сцене. Об этом времени здорово написал в своей книге Макаревич. Мы были в общем-то счастливыми людьми. На нас упал этот лучик света из Ливерпуля, от «Битлов», который помог сохранить чистоту и какую-то одержимость… Нам хотелось известности, но ровно столько, чтобы эти концерты были, чтобы нас ждали.
Где-то только после 35-ти я стал подумывать о завтрашнем дне, о том, что нужен достаток, комфорт. А в 70-х все, что мы получали, вкладывали в гитары, струны, выпивку. Это была отличная рок-н-ролльная атмосфера, которой сейчас нет.
– Да ты и сам изменился.
– Но ведь прошло почти 25 лет. Эволюционирую… По правде, все, что я сейчас делаю, – это настоящая попса. Я изменил рок-н-ролльному стилю. Другие манеры, одежда. К сорока годам наконец-то купил себе «Форд Таурус», который имеет выраженный «буржуазный» оттенок.
Макаревич увидел:«О, это тебе подойдет! Ты теперь в костюмах буржуа…»
Макаревич увидел: «О, это тебе подойдет! Ты теперь в костюмах буржуа…» Конечно, это совсем не «рок-н-ролльная» машина. Но я ответил: «Ты знаешь, мне она нравится».
Я чувствую какой-то перелом – мне по душе музыка 50-х, респектабельная, спокойная – джаз или Синатра. Люблю, когда в ресторане тихо, на столиках горят свечи…
– Сменил, так сказать, тертые джинсы на фрак.
– И, признаться, вошел во вкус.
Об имидже
– О тебе теперь говорят «тусовщик» и «бабник» чаще, чем вспоминают профессиональные заслуги. А ведь ты композитор и, как ни крути, посильнее многих нынешних.
– Говорить о музыке – риск оказаться скучным. Говорить о части, соседствующей со спиной, – значит, быть экстравагантным и увлекательным рассказчиком… Король слалома Альберто Томба для репортеров гораздо более интересен в душевой или спальне, чем на виражах. Не помню, чтобы меня спрашивали о том, чье влияние доминирует в моем творчестве – Джона Леннона или Джорджа Харрисона. Зато
