конец работы близко…»
Когда конец работы близко,
надолго не суши пера:
вдруг завтра – тёмная пора?
Нельзя измерить степень риска,
какую требует игра.
Вдруг, в полушаге от победы —
полны чернильницы воды?
Вернёшься на свои следы,
а путь по собственному следу —
круг не почёта, но беды —
в барак сомнительной больницы,
где ночью – гвалт, а в полдень – тьма
(в моем понятии – тюрьма…),
где будут принуждать лечиться
врачи, сошедшие с ума:
пытать бессонницей и жаждой…
В уме – побег, пурга, леса;
пойдёт дурная полоса —
всё оттого, что я однажды
прервал письмо на полчаса.
1972
«Над городом плыли сигналы отбоя…»
Н. Тарасову
Над городом плыли сигналы отбоя,
и, следуя чистому звуку трубы,
народ поднимался из долгих забоев,
не зная дальнейших изгибов судьбы,
и в дом человека с тяжёлой судьбою,
как будто забыв о конечности дня,
однажды друзья пригласили с собою,
желая больших перемен для меня.
Мы в двери ввалились весёлой гурьбою,
считая, что просто: попасть без стыда
в друзья к человеку с больною судьбою,
что если его затрудним – не беда.
Хозяйка спасала свой дом от разбоя
и, перед решимостью нашей слаба,
сказала нам: «Сердце даёт перебои…
Он вам не поможет… Такая судьба».
1976
«За роспись храма не проси наград…»
За роспись храма не проси наград,
довольствуйся случайною монетой…
Пренебрегая доброю приметой,
ты, всё-таки, пока глаза глядят,
скорее – прочь, в леса, до края света…
Пускай столицу обессмертит храм,
твой княжеский, невиданный подарок.
В твоей землянке – восковой огарок,
горбушка хлеба, невозможный хлам
и мутный очерк бесполезных чарок,
и тонкий контур – чёрным по стене,
трепещущий в неверном освещенье,
он – память о недавнем озаренье,
о храме, о свободе, о цене
спасения не головы, но зренья.
Когда-нибудь твой след сотрут дотла,
пройдёт нужда вопроса и ответа:
твоя боязнь, твоя болезнь отпета!
И дерзко зазвучат колокола
собора, что возник у края света.
1972
«На севере и вольность сходит с рук…»
На севере и вольность сходит с рук,
да вот дорога – долгая морока:
и в снег, и в темень, за Полярный круг,
в последнюю обитель скоморохов.
Как своего, туда зовут шуты;
у них – весна и половодье шуток.
Успеть бы поумнеть до темноты
не завершённых в полугодье суток.
Гуляет слух: там – край зимы и край
земли, и частые сполохи;
но
