очки на нос надену,Чтобы скрыть огонь очей,
Буду чёрствый, как полено,
И безмолвный, как ручей.
Буду ревностный фанатик
Правил строгих и сухих,
Буду физик-математик
И забуду вольный стих!
Пусть никто и не узнает,
Пусть никто и не поймёт,
Что в душе моей пылает
И так сердце моё жжёт.
Ну зачем им знать об этом?
Ну зачем им нужен я?
В мире много есть поэтов —
Обойдутся без меня!
«О дай мне, Боже, не грустить…»
О дай мне, Боже, не грустить
И сквозь печали улыбаться!
Как это важно: всех простить,
Со светлой искренностью жить
И чистым сердцем оставаться.
Заповедь
В часы тревог и испытаний
Я заповедь одну твержу, —
Без ропота и без стенаний, —
И в ней отраду нахожу.
Блажен изведавший печали,
Он как никто другой поймёт
Всю радость бесконечных далей
Нездешних, неземных красот.
Блажен, кто в жизни одинокой
Так много на земле терял,
Ведь он в душе своей высокой
Для Неба место очищал.
Блажен любивший и мечтавший,
Прощавший тех, кто предаёт.
Коварство мира отвергавший
К Любви и Истине придёт.
И те, друзья мои, блаженны,
Кто эту заповедь хранит,
И в час печали беспредельной
Находит силы для прощенья
И вновь пытается любить.
«Нам всем порой приходится несладко…»
Нам всем порой приходится несладко,
Мы мечены неласковой судьбой,
И наша жизнь – как белая тетрадка,
Забытая на серой мостовой.
Растрёпанная, грязная, немая,
Затоптанная множеством сапог,
Лежит она в ничтожестве, рыдая,
На краешке непройденных дорог…
А время мчится вдаль, и не измерить
Нам чашу ожидающих невзгод.
Но надо верить, надо всё же верить!
Но надо всё же двигаться вперёд!
И, может быть, не зря мы будем биться.
И, может, чья-то детская рука
Однажды на изорванных страницах
Начертит неземные письмена!
Шаг из круга
Ночь,
Город накрыла дремота.
Ночь.
Снова плохая погода.
Снег.
Плачет за окнами вьюга…
Я
Выйду из этого круга.
Я
Стены раздвину руками.
Пусть
Крикнут: «Куда с костылями?!»
Пусть
Скажут: «На улице вьюга…»
А
Если мы любим друг друга?
Что,
Если мы оба – похожи?
Что,
Если сквозь стены – не можем?
Что,
Если я тоже – как вьюга,
Но
Только
