ухода тех, кто не чувствует себя больше его частью. А другие дети Вительдиалька и Кадъераина вполне счастливы тут.
– У Кадъераина и Орвиры есть малолетняя дочь, – вспомнила Арикарда, – она тоже маг и хоть они не считают ее сильным магом, я думаю, у нее весьма выраженный потенциал силы жизни, просто она не является живым воплощением стихии. У нас ее с радостью приняли бы в школу дари Тасимы «Намариэ», а туда не берут слабых магов.
– Ну, в ней тоже течет кровь Алаутара, конечно, ей тоже тут не место, – заметил Гаитоэрант, вновь наполняя свой бокал крепким сантонским вином многолетней выдержки, – пока она совсем мелкая, она не может этого понять, поэтому правильный выбор за нее сделают ее родители.
– Почему вас огорчает это? – спросил Дамард.
Гаитоэрант лишь усмехнулся.
– Ты не поймешь.
– Потому что молод? – растеряно спросил Дамард.
– Потому что… – Великий Огонь в последний момент расхотел отмахиваться от вопроса, глаза полыхнули, но не гневом и не угрозой, а какой-то трудновыразимой тоской гаснущей на ветру свечи, – Если бы ты жил в мире, который тут называют Внутреннем Полем, а мы называем просто Земля, ты бы знал легенду о Прометее.
– Это вы?! – ахнула Света
– Ну, не все в легенде правда, так, что не драматизируй, пожалуйста, – уже почти весело проговорил он, – Строго говоря, правда в ней лишь то, что люди, получив огонь Прометея, утратили дар предвидения, но обрели способность надеяться, да и то это скорее аллегория, чем правда. Короче, нет, знание легенды не поможет вам понять меня, – резюмировал он, поморщившись, – Поэтому скажу проще. Я всегда считал, что предопределенность будущего равно источник страданий. Я хотел, чтобы каждый сам решал свою судьбу и определял будущее.
– Разве это плохо или неправильно? Я тоже считаю, что предопределенность – это ужасно скучно и грустно! – горячо поддержала его Арикарда.
– Глобально это невозможно, – вздохнул Гаитоэрант, – Если бы не существовало предопределенности, мир был бы вспышкой, пламенем, бесконечным, вмещающем в себе весь цветовой спектр светом без четких форм, короче, был бы огненными пределами, моим домом. В нем не было бы смерти и жизни в привычном вам понимании. Сейчас я это понимаю с необычайной ясностью. Для того, чтобы это понять, мне пришлось многие века провести во Внутреннем Поле, вернуться домой, узнать этот, в общем-то чудесный Изначальный мир, побывать в шкуре смертного и всемогущего бессмертного, узнать вас…
– Так свободной воли не существует? – тихо спросила Света, физически чувствуя как леденеет ее сердце.
– Пока существует огонь, существует и свободная воля, – успокоил ее Гаитоэрант, – Свобода выбора зиждется на сжигающей все препятствия Вере, хранящей в самый отчаянный момент Надежде и Любви, способной свернуть любой маятник предопределения.
