сопровождении милиционера Антон оставил кабинет. Как только за ним закрылась дверь, разъяренный следователь налетел на защитника.
– Чтозафигня, адвокат?! Тыхотьпредставляешь, сколько людей подняли по этому делу? Еще и в области контроль[3]! Завтра с утра мне на доклад.
– Держите себя в руках, уважаемый. Напоминаю вам о праве подозреваемого на отказ в даче показаний, о презумпции невиновности и необходимости проведения следственных действий в рамках закона, – раздраженно ответил адвокат.
– Да вертел я на приборе твою презумпцию вместе с тобой! Я уже сутки торчу на работе. Прекращай вые-живаться. Ты же сам из прокурорских, так что это все проходил. Ну, все же и так понятно, парень во всем сознался. Я явку с повинной и чистосердечное оформил. Пока вы здесь с убийцей шушукались, я уже водолазов на завтра заказал, чтобы нож на дне искать. И тут ты ломаешь мне все следственные действия! Ну, начерта тебе все это? – следователь даже не пытался подбирать нормальные слова.
– Сергей, у тебя своя работа, у меня – своя. А ты, кстати, не обвинитель. Ты – следак. Значит, расследуй, выясняй обстоятельства, проводи допросы, проверяй… Может, еще подозреваемых найдешь. Этот парень удивительно быстро сознался, даже без всяких реальных подозрений и без единой улики. Опять «признание – царица доказательств»? Оно не может быть положено в основу обвинения, каки эта мнимая «явка с повинной». Где вещдоки? Где свидетели? Кроме того, Антон давал признания без адвоката, налицо нарушение процедуры допроса, поэтому документы эти незаконные. В добавление ко всему, к моему клиенту применяли насилие, и я буду ходатайствовать о его медицинском освидетельствовании… – Сверчукуже подготовился к серьезному разговору, вооружившись весомыми аргументами.
В этот момент дверь в кабинет открылась и милиционер ввел щуплого Антона. Если бы не это, тяжело даже предугадать, чем бы мог закончиться «неофициальный разговор» следака и адвоката.
Антон Михальчук еще раз подтвердил, что отказывается давать показания. Монец подозрительно быстро успокоился, будто ничего не было, и предоставил протокол для подписи. Адвокат сообразил, что следователь задумал какой-то коварный ход и просто так ему препирательство со следаком не пройдет. Оформление всех необходимых документов заняло больше часа. За это время Николай Сверчук успел подготовить и подать несколько ходатайств. После этого Монец вызвал конвой, Михальчука со скованными сзади руками забрали в ИВС[4], адвокат простился со следователями и вышел.
Уже на выходе из прокуратуры он встретил первого заместителя прокурора, с которым был в дружественных отношениях.
– Зря ты так, Николай. Ой, зря! – заметил он.
Очевидно, слухи о конфликте между следователем и адвокатом уже разлетелись по всем кабинетам.
– И не говори, – отшутился Сверчук и, пожав руку, пошел прочь, прервав разговор на полуслове.
ГЛАВА 5
Начиналась настоящая весна. Снега в городе почти не осталось, кое-где на газонах проглядывала прошлогодняя зелень. Яркие солнечные лучи приятно грели, поблескивая в окнах домов
В этом случае следователь имеет в виду личный контроль прокурора области за расследованием дела.
Изолятор временного содержания (ИВС, в советское время – КПЗ, камера предварительного заключения) – места содержания (камеры) при органах внутренних дел или органах пограничной охраны в странах постсоветского пространства, предназначенные для временного содержания лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления.
