расчётливый и осторожный. И в поезд этот дурацкий больше ни за что не полезу. Мне не понравилось жить без магии. За полдня сам себе опротивел, ты что.
– Не имеет значения, что ты сейчас говоришь, – отмахнулся Джуффин. – Имеет значение только как ты себя поведёшь, когда дойдёт до дела. И боюсь, я заранее знаю ответ.
– А кстати, эти люди как себя повели? – спросил я. – Свидетели? Никто не попробовал?…
– Вскочить на подножку? Естественно, нет. Бежали оттуда, сверкая пятками, один потом даже к знахарю за успокоительными пилюлями пошёл. Это же только для тебя поезд – простая и понятная вещь. А для остальных – то ли гигантское ужасающее чудовище с неведомыми намерениями, то ли специальная дымящаяся колесница для чудовищ; по крайней мере, так они потом говорили. Хорошо хоть в последнее время наши горожане снова привыкли к высоким ступеням магии и зрелищам, которые при их помощи можно устраивать, так что никто не свихнулся на месте. Но охотников добровольно соваться в пасть неведомому чудовищу немного найдётся. Причём добрая половина этих героев сейчас проходит лечение в Приюте Безумных, ещё несколько отлично проводят время в пожизненном изгнании, а остальные работают на меня.
– Ну и хвала магистрам, – вздохнул я, не особо стараясь скрыть разочарование. А оно было велико, потому что, с одной стороны, людям, пожалуй, и правда не стоит соваться в этот призрачный поезд. А с другой – я дорого дал бы, чтобы послушать о таком приключении. Где проезжали, что успели увидеть, и, чем чёрт не шутит, что там, в поезде, происходит внутри?
– Я и сам надеялся побольше узнать об этом загадочном явлении, – заметил Джуффин. – Но от наших свидетелей особого толку нет. Только не считай, пожалуйста, мои слова завуалированной просьбой отыскать и исследовать этот поезд. Просто поверь: это не она. Я бы вообще строго-настрого приказал тебе ни при каких обстоятельствах туда не соваться, но мои официальные полномочия не распространяются на твою частную жизнь. Поэтому могу только по-дружески посоветовать: не стоит возвращаться туда, откуда вернулся пропахшим неизвестно чьей смертью. Плохое было начало. Не нужна тебе эта игра.
– Но тогда зачем ты мне подсказал, что поезд появляется на пустыре не когда попало, а именно в полночь? – изумился я. – Я бы ещё долго до этого не додумался. Есть шанс, что вообще никогда.
– Сам сейчас задаю себе тот же вопрос, – усмехнулся он. – Нелепо подсказывать человеку вроде тебя, как половчее нарваться на неприятности, которые до сих пор милосердно обходили его стороной. Мне, конечно, интересно, что будет, когда ты снова увидишь свой поезд. Как ты себя поведёшь, надолго ли снова исчезнешь, и в каком состоянии мы, если что, получим тебя назад. Будет ли снова висеть над тобой тень неизвестно чьей смерти, или от неё уже не осталось и следа? Какого рода это наваждение – одно из тех недолговечных порождённых последними выдохами миров, которые когда-то наблюдали мы с Махи, или нечто совсем иное? И что с ним произойдёт после вашей новой встречи? Рассеется, или окрепнет? И
