доброта режет по сердцу острее ножа.
Шелби ласково коснулась его руки. Росс молчал, не глядя на сестру. Она решила, что сейчас лучше оставить брата в покое, погладила его по руке и вышла из комнаты.
Росс знал, что сестра права и надо поспать. Тем не менее заснуть ему не удастся – он был уверен в этом. Он привык к бессоннице; в течение многих лет она вместе с ним ныряла под одеяло, сжимала в объятиях и заставляла ворочаться, не смыкая глаз, в ожидании того момента, когда цифры на электронных часах подскажут: время вставать.
Росс растянулся на кровати и уставился в потолок. Стиснул кольцо так крепко, что ощущал кожей все его выпуклости. Нужно найти какую-нибудь леску или кожаный шнурок, чтобы снова носить свой драгоценный амулет на шее. Росс отыскал взглядом часы и принялся наблюдать, как цифры сменяют друг друга: 12:04, 12:05, 12:06. Потом стал считать розы на стеганом одеяле. Затем попытался припомнить слова «Вальсируя с Матильдой»[3].
…Когда он проснулся, часы показывали 5:58. Росс заморгал, не веря своим глазам. Он уже давно не чувствовал себя таким бодрым и отдохнувшим. Вскочив с кровати, он отправился узнать, не найдется ли у Шелби запасной зубной щетки.
Отсутствие цепочки на шее заставило его вспомнить о кольце. Росс разжал кулак – и его охватила паника. Он помнил, что уснул, сжимая кольцо в руке. Но теперь кольца не было – ни на простынях, ни на ковре, ни даже под кроватью, куда Росс заглянул в последней надежде. «Я потерял ее», – пронеслось в голове Росса. Он тупо уставился на то, что оказалось у него в кулаке вместо кольца: пенни 1932 года выпуска, стершееся, непроницаемое, как тайна.
Глава 2
Для своих восьми лет Люси Оливер знала чрезвычайно много. Она могла перечислить столицы всех штатов; могла объяснить, откуда берется гром; могла произнести по буквам, причем в обратном порядке, такое сложное слово, как «аритмия». Ей было известно и кое-что другое, более важное и не имеющее отношения к школьной программе. Например, Люси видела, как ее прабабушка месяц назад вернулась от доктора с упаковкой маленьких белых таблеток, которые она спрятала в носок одного из своих ортопедических ботинок, стоявших в шкафу без употребления. Люси понимала: если взрослые понижают голос, значит речь пойдет о чем-то интересном и надо навострить уши. Она знала: даже самого умного человека на свете страшит непонятное.
А еще Люси была уверена: когда-нибудь один из них заберет ее. В этом у нее не было ни малейших сомнений.
Каждую ночь они изменяли свое обличье. Иногда на шторах в спальне колыхались изменчивые тени. Порой на деревянных половицах появлялось холодное пятно, и Люси неожиданно наступала на него босыми ногами. Время от времени она ощущала странный запах, наводящий на мысль о гниющих листьях, а может быть, о трупах.
Нынешней ночью Люси решила притвориться черепахой. Ничто и никто не проникнет сквозь ее прочный панцирь. Даже нечто, притаившееся в шкафу, – Люси слышала чужое дыхание. Закрыв глаза, она ощущала, как это изменяет свои очертания… и вот из темноты на Люси взглянула женщина с лицом столь печальным, что у девочки защемило
«
