он готов сдаться. Взяв сына за руку, она повела его в ванную – промыть ссадины.
– Хорошо еще, что можно обойтись без швов, – ворковала Шелби, бинтуя сыну руку.
Покончив с этим, она отвела его в спальню. Итан, растянувшись на кровати, уставился на разбитое зеркало.
– Когда ты проснешься, все предстанет в ином свете, – сказала Шелби, и Итан не знал, кого она пытается в этом убедить – его или себя. – Сегодня ночью мы займемся чем-нибудь действительно интересным. Например, достанем телескоп и попытаемся найти на небе Венеру… или посмотрим несколько серий «Звездных Войн»… Ты ведь давно хотел их посмотреть, правда?
Говоря это, Шелби ползала по полу, собирая осколки зеркала. По лицу ее текли слезы, но Итан был уверен, что она этого не замечает.
Несмотря на усталость, он никак не мог уснуть. Рука болела, ссадины на лице щипало. Выждав, когда внизу стихнут мамины шаги, он встал и подошел к столу, на котором мама забыла осколок зеркала.
Итан поднес его к лицу. Виден был лишь небольшой кусочек носа, покрытый веснушками, глаз и бровь. И совсем нетрудно было поверить, что, собрав все фрагменты воедино, увидишь в зеркале отражение совершенно обычного мальчика. Он все же нашел способ хотя бы на время перестать быть собой.
Илай Рочерт проснулся, как от толчка, и сел в постели, хватая ртом воздух. Комнату наполнял аромат яблок, такой сильный, что Илай невольно огляделся вокруг в поисках пресса для сидра. Потом потряс головой, потер глаза, но образ, витавший в воздухе, никуда не исчез. Снова та женщина!
Она никогда с ним не разговаривала, однако он прекрасно знал ее голос. А еще ему было известно, что под мочкой левого уха у нее небольшой шрам, а от ее дыхания веет ванилью и несчастьем.
Мать Илая верила в вещие сны. Когда он был совсем маленьким, она часто рассказывала, как его дедушка, святой человек, видел во сне собственную кончину. Ему приснилась гора, покрытая снегом, а на самой вершине – ястреб. Паря над заснеженной расщелиной, ястреб схватил змею и принялся тащить ее из снега. Когда он наконец ее вытащил, оказалось, что на хвосте змеи болтается пустой панцирь черепахи. Панцирь громко дребезжал, и это был голос смерти. Три месяца спустя, совершая традиционный обряд, дед Илая и еще трое мужчин поднялись на священную гору, где их застигла внезапная снежная буря. Несколько дней спустя были найдены их окоченевшие тела. Обнаружить их помог ястреб, который, паря над поисковым отрядом, указал ему путь.
– Когда мы бодрствуем, мы видим лишь то, что хотим видеть, – часто повторяла мать. – Когда мы спим, мы видим то, что происходит в реальности.
Илай часто спрашивал себя: видела ли мать во сне собственную свадьбу с белым мужчиной? Было ли ей открыто, что она заболеет диабетом, который медленно сведет ее в могилу? Знала ли она, что ее единственный сын готов дать руку на отсечение, лишь бы не признавать, что сны – это нечто большее, чем вспышка сумасшедших нейронов? В вещие сны верят только темные индейцы.
У женщины, которая приходила к нему в темноте, были глаза цвета морского стекла. Однажды, гуляя по пляжу на Род-Айленде, Илай нашел кусочек такого
