в спаррингах с одним, двумя и группой противников, подарили мне хорошую реакцию, умение предсказать действия нападающего и знание, куда бить, чтобы наверняка лишить его мобильности, и, по возможности, нанести как можно более тяжелые травмы. Сейчас каждая минута, проведенная с инструктором по контактному бою, окупалась и дарила мне дополнительные шансы на выживание.
Я перехватил древко короткого копья, которым меня пытался ударить низкорослый крепыш с седой шевелюрой, и резко дернул в сторону. Получив удар в челюсть тупой частью собственного оружия, крепыш «поплыл». Развивая успех, я врезал ему мыском ботинка под колено, вырвал копье, и наотмашь ударил в голову. Древко, хрустнув, сломалось на две части, а крепыш, издав странный звук, медленно завалился набок.
Развернувшись, я швырнул тот обломок копья, на котором остался наконечник, в показавшегося на парапете ублюдка. Не попал, но заставил укрыться, выиграв для себя еще несколько лишних секунд. Отбросив второй обломок, я подхватил мачете, и снова пустился бежать. Я мчал, подгоняя сам себя, как во времена курса молодого бойца, где каждая секунда промедления сказывалась на всем взводе, но этого все равно оказалось недостаточно. Когда мне уже казалось, что я смогу уйти, что-то прошуршало в воздухе, и левую руку рвануло сильной болью.
Если бы я рефлекторно не качнулся в сторону за миг до этого, моя песенка была бы спета. Но и так хорошего было мало: тяжелый дротик, нацеленный мне в спину, располосовал рукав, а, заодно, и плечо. Боль была нестерпимой, и я, не сдержавшись, выкрикнул что-то нечленораздельное, чувствуя, как рукав заполняется кровью. Рука повисла плетью. О том, чтобы пользоваться ею, нечего было и думать.
И, будто этого было недостаточно, на меня свалилась новая напасть. На этот раз я услышал не шорох, а настоящий гул, и тут же что-то сильно ударило по ногам, оплетая их. Я запнулся, и рухнул вперед, успев лишь немного сместить вектор падения и подставить здоровую руку, согнутую в локте, чтоб не приложиться о крышу физиономией. Несмотря на это, рана на руке отозвалась на падение так, что из глаз слезы брызнули. Я с трудом перекатился на спину, и сквозь слезы посмотрел на ноги.
Удивление даже боль на миг отогнало. Настоящие, мать их, индейцы! Ноги оплело самодельное бола из кустарно отлитых гирек и грубой веревки. Концы веревки сплелись между собой, и, резко дернув, я только запутал всю конструкцию еще сильнее. А через парапет, тем временем, уже перепрыгивали люди Скульптора, направляясь ко мне.
Стиснув зубы, шипя от боли, я принялся полосовать веревку тесаком. Ну, нет, вы меня так просто не возьмете, ублюдки! Несколько резких движений – и я освободился. Так, теперь подняться на ноги. Боец из меня, правда, сейчас никакой, но хотя бы кого-то с собой забрать постараюсь.
Загудела тетива, свистнула стрела, и ближайший ко мне бандит ткнулся в крышу. Следом за ним – второй. Кто-то спрыгнул с парапета и рывком вздернул меня на ноги, заставив вскрикнуть от боли.
– Живой?
Дис.
