к совершению преступления.
Итак, в последние месяцы я пришла к решению изменить тему своей работы. Сосредоточить внимание на самих заключенных и попытаться установить их психологический профиль, независимо от каких-либо соображений морали или уголовного права. Я даже надеялась составить своего рода «метапрофиль», отследив, на основании их историй, их личных особенностей, характера совершаемых ими преступлений, общие для всех них характеристики…
Десятого февраля, в разгар моих исследований, я прочла первые статьи о вашем аресте и связанных с ним невероятных обстоятельствах. В тот же момент я приняла решение: посвятить диссертацию исключительно… вам.
Конечно, такая направленность будет невозможной без вашего согласия, иными словами, без вашей помощи. Я не могу браться за такую работу, не будучи уверенной, что вы согласитесь ответить на мои вопросы…
Жак прервал чтение. Мало того, что она хладнокровно причисляла его к серийным убийцам, так она еще делала это в письме, доступном для посторонних глаз, еще до начала процесса! Большая часть авторов писем, разбросанных по полу, делала то же самое, но это письмо превосходило все остальные своим простодушием, граничившим с идиотизмом.
И далее в том же роде на нескольких страницах:
К сожалению, я не располагаю большими средствами и не могу позволить себе поехать к вам, во всяком случае, прямо сейчас. Но я уже представляю себе вопросник, который мог бы нам позволить установить первый контакт. Я хотела бы прислать его вам как можно скорее.
Час от часу не легче: она без обиняков требовала от него исповеди! Почему бы не чистосердечного признания? Он продолжал читать, захваченный ее дуростью:
Поймите, почему я обращаюсь к вам: мне кажется, что я, благодаря своим познаниям в психологии, сумела уловить то, чего другие не только не почувствовали, но даже не заподозрили.
Кроме того, с помощью вопросов и комментариев, которые я вам тут же вышлю, я могла бы помочь вам лучше разобраться в самом себе. Я еще не дипломированный психолог, но я могу помочь вам легче перенести некоторые откровения…
Реверди скомкал листок в руке: злость поднималась в нем жгучими волнами, почти душила его. Попав в эту тюрьму, он оказался открыт для всех взглядов, для всеобщего любопытства. Узник зоопарка, выставленный на обозрение любого кретина. Он закрыл глаза и попытался найти в себе хоть каплю спокойствия, чтобы умиротворить свое тело и свой разум.
Когда к нему вернулось самообладание, он расправил листок и продолжил чтение: ему хотелось понять, до каких пределов простирается человеческая глупость.
Но его ждал сюрприз: последняя страница оказалась намного интереснее. Внезапно он почувствовал в ней верный тон, резко контрастировавший с претенциозностью начала письма. Студентка осмелилась провести сравнение между глубоководными погружениями и убийствами:
Может быть, я захожу слишком
