к ней:
– Тогда слушай…
Авдотья слушала-слушала, но вдруг заупрямилась:
– Нет, боярин, такое не по мне… Да и грех велик!
– Грех, говоришь? – зло ощерился Лешка. – А любиться – не грешно? Грешно, зато сладко. Так и тут будет. Справим дело – озолочу! – И нежно обнял за талию. – И любить буду. Всегда!
Авдотья вздохнула:
– Рази так, то я согласная. А вы, Лексей Матвеич, не обманите…
К злодейскому преступлению они сделали первый шаг.
На следующий день вновь тайно встретились. Больше говорила сметливая Авдотья, Лешка с восхищением уронил:
– Теща моя Настасья умна, а ты еще головастей! Тебе только генерал-прокурором Сената быть. Толковые советы подаешь!
– Мне Сенат без надобности! Лишь вы меня не бросайте.
– Не брошу! Теперь будем действовать.
В подготовке задуманного прошло несколько дней. Эта подготовка сводилась в основном к вовлечению в заговор людей – чаще всего вовсе для дела не нужных.
И вот пришел роковой день – 9 сентября.
В доме Полтевых все крепко поужинали, выпили водки, закурили. Теща в какой раз за вечер надоедливо бубнила Лешке в ухо:
– Что возьмешь – сохраняй, не раскидывай людишкам. Только самую малость.
– Малость! – тянул сомневающийся Лешка. – Тогда донесут на меня.
– Не бойся, не донесут! Они будут с тобой кровью повязаны.
– Оно, конечно, так! Тысяч сорок должны взять – не иначе! Да в скрыне этой, с капиталом, еще ларец лежит – мать для верности его туда запирает. В ларце – камни самоцветные.
– Старухе они на кой ляд? А вы с Варварой – люди молодые. А отца твоего коли осудят, все равно в казну отпишут.
– Эх, заживем! А матери за упокой я богатую службу закажу, похороны тоже пышные: и грех замолю, и чтобы чего не подумали. Пора отправляться! Мишка Григорьев, ты где? Закладывай…
В карету рядом с Лешкой уселась Варвара. Мишка тронул лошадей. Теща напутственно махала рукой, стоя у ворот своего дома.
Около полуночи карета остановилась возле дома воеводы. Вдруг с испугу Лешка вздрогнул: выглянув в окошко, он увидал прямо перед глазами чью-то морду. Разглядел – это двадцатидвухлетний Сашка по прозвищу Калмык.
Калмык – личность поразительная. У него были удивительные уши, своим размером, да и формой напоминавшие капустные листья. И вот этими ушами он шевелил столь явственно, что дворня прямо-таки надрывалась от смеха.
Он был ленив и вороват, но Аграфена Ивановна отличала его от самого рождения. Она для начала стала его крестной матерью. Позже, когда подошел возраст, сажала его рядом со своими детьми, чтоб тот осваивал грамоту и другие премудрости, которым вразумляли учителя, приходившие на дом.
Но из всех наук Калмык совершенствовался лишь в одной – шевелении ушами. Так что Аграфена Ивановна вскоре бросила сие бесплодное занятие, но кормила его едой с барского
