камеры.
– Просто ужин, Изабелла.
Он произнес ее имя с итальянским акцентом, будто лаская каждый слог. Андреа – единственный, кто называл ее полным именем. Она еще не решила, нравится ей это или нет.
Просто ужин. Может, все-таки послушать, что он скажет? Он заинтриговал ее, к тому же часики тикают, и надо быть полной идиоткой, чтобы не использовать все возможности. Но ее тревожит его присутствие, его близость. Он вызывает в ней эмоции, с трудом поддающиеся контролю. А хуже того, она не уверена, хочет ли контролировать эти чувства.
Скрестив руки на груди, Иззи одарила его небрежным взглядом скучающего подростка.
– Называй место и время встречи.
Он вдруг рассмеялся, и от этого смеха у нее задрожали колени.
– Хорошая попытка.
– Я серьезно, Андреа. Ужин состоится, если я приду туда самостоятельно.
В его глазах мелькнула явная насмешка.
– А ты обычно предпочитаешь приходить сама?
Иззи почувствовала, как щеки обдало жаром. Однако это не единственная разгоряченная часть тела. Ее охватило вожделение, мягкими импульсами пронзившее естество. На лице застыло неприступное выражение, однако, движимая порывом, она медленно увлажнила губы, проведя по ним языком, и поймала его заинтересованный взгляд.
Он явно хочет ее.
Осознание этого оказалось удивительно захватывающим. Она может не нравиться ему. Да, он может не уважать ее. Но чертовски хочет. Он сопротивлялся ее соблазнению семь лет назад. Отверг довольно легко. Заставил ее почувствовать себя глупо из-за проявленной инициативы. Назвал ее глупым, избалованным ребенком, пытающимся играть во взрослые игры.
И вот теперь хочет ее.
Иззи внутренне возликовала. Это давало ей некую власть над ним и влияние.
Она бросила на него взгляд из-под полуопущенных ресниц.
– Хочешь узнать об этом?
Его глаза темнели, пока не превратились в черные бездонные колодцы, в которых плескалось сильное возбуждение.
– Приложу все силы, чтобы это выяснить.
Ах, этот низкий, с небольшой хрипотцой голос. Так возбуждающе. По телу Иззи прошла дрожь.
Она понимала, что напропалую флиртует с ним. Безрассудно и глупо. Но манера его общения всегда вызывала в ней желание провоцировать его. Поддеть, уколоть. Сорвать маску цивилизованного человека, обнажить первобытные эмоции, которые, по ее ощущениям, кипели у него внутри.
– Где мы будем ужинать?
– Я заказал столик у Генри. Сегодня в восемь тридцать.
Иззи рассвирепела. Какая же она, оказывается, предсказуемая. Откуда бы ему знать, что она согласится? Почему он так в этом уверен?
Может быть, потому, что до истечения срока принятия наследства осталось меньше двадцати четырех часов?
«Ох! Не напоминай мне об этом».
– Твое высокомерие не перестает меня удивлять, – заметила Иззи. –
