которые, очевидно, определяются по лингвистическим критериям, – поэтому-то славяне и должны были тяготеть жить вместе и ощущать свое единство. Но само понятие «восточные славяне» – результат не лингвистических и не исторических исследований, а определенного политического заказа для нужд российского и советского государств, пытавшихся объяснить невозможность отдельной жизни украинцев, русских и белорусов.
Если уж идти на принцип, то куда в таком случае девать из древнерусской народности ильменских словен – новгородцев и псковичей, которые по языку были ближе к польским говорам, то есть к полякам, и тогда их нужно было бы отнести к «западным славянам». И определили это не украинские националисты, а русские лингвисты. Правда, в российских учебниках истории об этом почему-то не пишут – неудобно как-то… Потом уже, после захвата Новгорода и Пскова Московским государством, в результате репрессий и депортаций XV–XVI вв. этот край «обрусел».
Кроме того, если была «восточнославянская народность», то почему тогда не образовалась «западнославянская народность», ведь степень взаимной близости западных славян была такая же, как и восточных. То же можно спросить и о южных.
А теперь – о том, как можно делить славян. Особо не углубляясь в этот вопрос, на некоторых принципиальных моментах следует остановиться, опираясь на консультации языковедов.
Делить языки на группы в пределах языковых семей можно, используя разные критерии – фонетические, морфологические, грамматические, лексические. К примеру, мнение, что русский язык относится к восточнославянским, опирается на его грамматическую близость к украинскому и белорусскому, но лексически (по словарю) русский ближе к болгарскому (южнославянскому). В этом – наследие использования в деловодстве православной (церковнославянской) лексики. Украинский от белорусского отличает практически лишь фонетика (произношение). Есть поэтому и спорные области в Полесье и на Брестчине (Берестейщине). Если брать в качестве критерия использование фрикативного (взрывного) «г», то русский делится на северорусский, где «г» – звонкое, и на южнорусский, где «г» взрывное (как у украинцев). Все эти признаки разделяют славян на множество разных групп, поскольку чего-то «эксклюзивного» в каждом славянском языке, такого, что не объединяло бы его с другим славянским, – крайне мало. Например, украинский язык выделяется среди славянских наличием простого будущего времени (как в латыни – «ходитимемо», «робитимете», «читатиме»).
Если брать древнерусский книжный язык, освящающий своим единством древнерусскую народность, то в нем мало общего с украинским (впрочем, писалось на этом языке предостаточно) и много общего с русским, хотя носители этого книжного языка оказались на территории современной центральной России гораздо позже, чем в Киеве.
Если же судить обо всем комплексно, то сейчас более адекватным и научно корректным представляется разделение на центральнославянскую группу языков
