А что тут?
– У нас – происшествие, государь.
– Ничего от меня не скрывай!
– Жители вышли из крепости.
– Вы их перебили?
– Нет. Они были безоружны и молили о милосердии.
– Сбежать – ни малейшего шанса. Чем же они руководствовались?
– Причина проста и, думаю, тебя порадует: они боятся умереть с голоду.
22
Начался седьмой месяц осады Мегиддо, однако признаков нетерпения в моей армии я не замечаю. Хорошо питаясь, живя в относительном, но ценимом комфорте, не опасаясь контратаки с тех пор, как сдались три города, составлявшие арьергард правителя Кадеша, солдаты знают, что Мегиддо скоро падет, подобно спелому фрукту. И никто не явится на помощь – мятежный город давно предоставлен самому себе.
Но что происходит в Фивах? Если верить донесениям первого министра, тревожиться мне не о чем. Он твердой рукой управляет столицей, при полном содействии верховного жреца Амона, а население радуется блестящему ходу кампании, отведшей от страны беду.
Мое долгое отсутствие, разумеется, играет на руку честолюбцам. Образуются кланы, меня исподтишка критикуют, сокрушаются по поводу бесконечной осады – и все из-за моей нерешительности перед лицом противника. Почему не иду на приступ? Тут и донесений не надо: я предвосхищаю мысли моих хулителей, как если бы они озвучивали их передо мной.
Царю непозволительно быть доверчивым и слепо полагаться на других. Невозможно и расстроить планы всех недругов, отвести все удары. Мой сан обязывает к бдительности. А еще – быть постоянно готовым к худшему. Это убережет меня от разочарований.
– А ты оказался прав, – сказал Старик своему ослу, который как раз обгладывал куст чертополоха. – На такой войне можно и побывать!
Царю в голову пришла хорошая мысль – исследовать погреба городов, прежде поддерживавших правителя Кадеша. Старик, попробовав местные вина, заключил, что они уступают лучшим египетским, но в трудные времена сгодятся. Царского виночерпия Минмеса он все же предупредил: владыка будет горько разочарован.
По утрам, за завтраком, состоящим из жидкой ячменной каши, свежего молока, горячих лепешек и пары глотков белого вина, разгоняющего по телу кровь, Старик посматривал на стены Мегиддо.
И то, что он увидел сегодня, в туманное осеннее утро, его взбудоражило. Глаза у него были зоркие. Старик прищурился: никакой ошибки! На стене городские вельможи размахивали знаменем и воздевали руки к небу.
Старик прибежал к хижине Тьянуни, где занимался своим ремеслом брадобрей, уже успевший обслужить царя.
– Кто-то разворошил гнездо, и теперь осы жужжат вовсю!
Скоро весь лагерь пришел в волнение. Осажденные продолжали махать флагами. Действительно хотят переговоров или ломают комедию? Может, намерены подманить египетских парламентеров и расстрелять из луков?
Понимая
