всегда куда-то бежит – то операция у него, то тяжелые больные после операции… И щетина у него вылезает уже через полдня, и после обеда он выглядит не как уважаемый всеми отпрыск почтенного медицинского семейства, а, скорее, как не вовремя разбуженный лесной разбойник! Катя усмехнулась собственному описанию мужа. Однако Тим все-таки живой и иногда даже излишне разговорчивый, а этот…
– Я не знаю вас с детства, – сухо сказал писаный, но при этом какой-то безжизненный красавец. – Но… поскольку вы все равно приехали…
Кате пришлось проглотить и это «все равно»: будто ее два часа кряду отговаривало все семейство Антипенко, а она тем не менее приперлась! Да еще и на ночь глядя!
– Я все равно приехала, – подтвердила она. – Я – близкая Наташина подруга. Очень близкая. Все равно как член семьи. – Тут она, конечно, слукавила, никакой она не член семьи… и даже не двоюродный! Но нужно же как-то сломать эту преграду, иначе этот Илья так и уедет, ничего никому не сказав. – К тому же вы ведь собирались пойти в полицию. Хотя вам явно не хочется туда идти. Потому что вы думаете, что от нас не будет никакой пользы. Даже от меня, хотя у меня, смею вас заверить, вполне приличные профессиональные навыки. И вы приехали сюда, потому что вас что-то очень волнует. Иначе бы вы остались в том положении, в котором были. Потому что вы предпочитаете не копать, когда можно не копать. Значит, случай крайний?
– Да. – У него был такой вид, будто он собирался прыгнуть в ледяную воду. – Вы очень хорошо выразились. Случай крайний. Мою жену пытаются убить.
– Еще немного – и я сама попытаюсь ее убить! – заявила Катя в понедельник, с отвращением отпихивая как можно дальше от себя очередные требования Сорокиной. То, что прислала Маргарита Пална, вообще уже не лезло ни в какие рамки!
– Да?.. – рассеянно осведомился Бухин.
– Да! – припечатала Катя.
– Екатерина Александровна, поскольку я заехала в Управление, то подумала, почему бы нам не обсудить наши дела…
– О-о-о… – сквозь зубы еле слышно застонала служащая убойного отдела.
Важняк Рита Сорокина бочком протиснулась в кабинет, плюхнула свою объемистую суму прямо на стол старлея Скрипковской и извлекла из оной очередную стопку предписаний, версий и планов на всю ее, Катину, оставшуюся жизнь. Так, по крайней мере, Кате показалось.
– Ну, – проворковала пришедшая почти нежно, поскольку сегодня явно была в духе, – что там у нас прорисовывается?
– Хорошо… – выдохнула Катя. – Если уж на то пошло, я вам доложу, то есть обрисую начистоту, Маргарита Пална… Угу! Вот это, вот это и вот это, – она размашисто пометила желтым маркером, – вообще полный бред, и я этого делать не буду! Потому что не желаю зря государственные деньги тратить! Вот этот пункт, – она указала на подчеркнутое зеленым, – опасен для моей жизни, здоровья, карьеры и психики, и этим я тоже ни в коем случае
